Тема выборов (или «как бы выборов», как считает большая часть граждан России), по понятным причинам на сегодняшний день одна из наиболее популярных. Кстати, я не оговорилась, сказав, что «как бы выборами» предстоящее мероприятие считает большинство населения и даже электората.
Я совершенно уверена, что, независимо от того, кого поддерживает тот или иной избиратель, все понимают, что эти выборы — чистая формальность, бутафория, театр одного актера, не более. Роли распределены заранее, точнее, одна единственная роль, статисты расставлены, билеты распроданы — устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь шоу, граждане.
В такой ситуации даже немного завидуешь искренним сторонникам Путина — повезло людям: ни думать, за кого голосовать, ни волноваться за результат не надо. Это как пойти в казино заранее договорившись с крупье, что он под нужной цифрой магнитик подложит. Поставил и сиди, в ус не дуй, заказывай напитки за счет заведения. Правда, с последним могут быть проблемы — «заведение» за те напитки (и за магнитик) потом втридорога сдерет, но кто ж помнит заповедь «не играй в азартные игры с государством»?
Другое дело те, кто зачем-то решил хоть чучелком, хоть тушкой пойти против лома. Причем с обеих сторон. И со стороны кандидатов: как тех, кто исправно исполняет роль статистов уже дольше, чем ведущий исполнитель, так и тех, кто идет на новенького. И со стороны избирателей, по тем или иным причинам решившим, что у них есть выборы и выбор. Здесь картина несколько иная. Ее даже, с некоторой натяжкой, можно назвать оживленной.
Нет смысла говорить об искренних приверженцах коммунистов, Явлинского, Жириновского и других кандидатов. Как и в случае с Путиным, остается только позавидовать их уверенности в своем выборе.
Для остальных, сомневающихся и оппозиционных, выбор, мягко говоря, как в анекдоте: «Ты что будешь пить, самогон или сивуху? — Ой, все такое вкусное, прям не знаю, что выбрать!»
Поэтому внушительное число избирателей все еще находится в смятении, стараясь выбрать между бойкотом и… бойкотом. Разница лишь в том, что одни (не только сторонники Навального) предлагают просто бойкот — проверенная годами тактика, к сожалению, без настоящей графы «против всех» и минимального порога явки, ни на что не влияющая, кроме как на собственную совесть, в смысле ее успокоения. Другие (самым заметным из них является Михаил Ходорковский и его движение «Открытая Россия») предлагают активный бойкот, что, в числе прочего, может включать порчу бюллетеня, функцию наблюдателя, протестное голосование за любого, отличного от победителя кандидата, и протестные митинги против участия в этих выборах заведомого победителя.
И тот, и другой бойкот могли бы стать отличной опцией, будь они массовыми настолько, чтобы оказаться заметными как внутри страны, так и для международного сообщества. Сложившееся положение вещей не дает такой надежды.
Относя себя к числу неопределившихся, я пока наблюдаю, слушаю, спрашиваю. И разговариваю.
Поговорила о выборах с отцом — то, чего не делала уже очень давно, как говорится, «с времен Очакова и покорения Крыма» (последнее, увы, буквально). И удивилась, когда он сказал:
— Голосовать буду обязательно, за Путина. Но не потому, что я его сторонник — надоел хуже горькой редьки, — а потому что он победит в любом случае. Слава богу, это его последний срок, больше никаких лазеек нет в законе, да и он не молодеет. А сейчас старое зло лучше неизвестного. Бойкотировать не буду — не хочу, чтобы мой голос использовали втемную. На митинги мне ходить поздно. За коммунистов ни за что — мало найдется идеологий, которые я ненавижу больше, чем коммунистов. Собчак — интересно, но она еще слишком молода, эти выборы ей не потянуть. Навального не допустили, да и не знаю, стал бы я за него голосовать. Портить бюллетень не вижу смысла — его просто подменят, и все. В моем кругу так рассуждает подавляющее большинство.
Спорить и переубеждать отца не стала: за одно только признание факта, что Путин надоел, я готова попробовать принять выбранный отцом путь наименьшего сопротивления. Но еще десять лет назад казавшуюся фантастикой мысль озвучила: боюсь, никуда он уже сам не уйдет. Наблюдая за тем, как за 18 лет человек превратился из «Who is Mr Putin?» в фактического самодержца, можно спокойно представить, что в последующие шесть лет всего-то и останется, что короноваться и объявить детей (или внуков) прямыми наследниками.
Потом поговорила с сыном. Он как раз представитель того самого поколения, которое только Путина и помнит. В этом году он должен был впервые голосовать на российских выборах. Правда, происходящее в стране знает только из новостей, от меня и от таких же русских друзей, как и он, живущих за пределами России. Все они следят за ситуацией и в общих чертах понимают расклад. Кстати и мнения у них разные — есть ребята с очень даже пропутинскими настроениями. Сын сказал буквально следующее:
— В любой непонятной ситуации надо выбирать психологически комфортное человеку решение. Чтобы самому внутри себя не было стыдно, неловко, обидно или сомнительно. Для меня психологически комфортнее не участвовать в этих выборах совсем. Не потому, что я поддерживаю какую-то партию. И не потому, что мне все равно. А потому что, как мне видится со стороны, системе все равно. Для российской власти я и мой голос слишком незначительная величина, чтобы я чувствовал себя уверенно и ответственно, отдавая его. Человек для российского государства значит слишком мало. Так зачем человеку уделять такое внимание государству? Если здесь, в Англии, я понимаю, за что я отдаю свой голос, и что каждый из них важен и способен изменить ситуацию, то в России я этого не понимаю — мой голос там не способен изменить ничего. Поэтому мне комфортнее просто не участвовать.
Говорит ли в нем юношеская неопытность или максимализм или, наоборот, зачатки мудрости, но такие аргументы по теме я услышала впервые. Ни разубеждать, ни переубеждать не стала — его мнение, имеет полное право. Только озвучила критерий общего блага и борьбы за свободу выражения своей воли как альтернативу собственному комфорту.
Поговорила с подругой, талантливым, состоявшимся врачом в самом расцвете красоты, сил и лет. Подруга отреагировала со всей страстью ответственного и активного гражданина:
— Каждый день об этом думаю. Слушаю по радио мнения разных умных людей, ежедневно проезжаю мимо огромных билбордов «Наш президент Путин», и все равно пока не знаю, что ответить на вопрос «За кого?». Голосовать буду обязательно и скорее всего вычеркну всех.
Поговорила с сыном подруги, уверенным в себе юношей и уже успешным предпринимателем 23 лет:
— Я первый раз за всю жизнь буду участвовать в выборах. И только потому, что хочу проголосовать не за Путина.
Поговорила с друзьями подруги:
— Я буду голосовать за Собчак, потому что, на мой взгляд, должна быть хоть какая-то альтернатива. В данном случае это «Против всех». Не думаю, что выборы будут реально прозрачными, все кандидаты выглядят как клоуны, — сказал тридцатипятилетний парень, борющийся с саркомой. С саркомой, Карл! И человеку не все равно! Это ж как надо достать своих сограждан, чтобы в самый тяжелый момент жизни, в процессе борьбы за жизнь и здоровье, они, понимая всю безнадежность этих действий, пытались тебя убрать из власти. Пусть этот парень победит во всех своих сражениях, чтобы продолжить жизнь здоровым и в свободном от узурпатора мире!
— Собираюсь голосовать, чтобы мой бюллетень не ушел Путину, — говорит молодой интеллигент-архитектор.
— Буду голосовать за Собчак: она смелая, в Чечню поехала, — сказал сорокалетний москвич, вполне успешный служащий.
— Очень хочется бойкотировать, дескать, и так все ясно. Но скорее всего проголосую за Путина — потому что больше не за кого. Хотя жить все страшнее и тяжелее с каждым годом. Да куда уж годом — полугодием! — говорит молодая женщина, госслужащая.
Вот мне интересно, какую твердую шкуру надо иметь, какой степенью наглости и слепоты обладать, чтобы не видеть и отказываться понимать, что люди в твоей стране идут голосовать не за кого-то, а против тебя? Больные, здоровые, успешные, обычные, большинство из них достигло благополучия и расцвета за эти восемнадцать лет. И все равно, любой чертик из табакерки для многих лучше, чем ты. Даже самые граждански пассивные люди собираются таким образом «протестовать»: реалии таковы, что участие в этих выборах со стороны большого числа избирателей и есть не что иное как протест.
Напоследок я поговорила с собой. Я все еще не знаю, как поступлю 18 марта. Откровенно говоря, эти беседы произвели на меня сильное впечатление. Это живые люди, со своими удачами и неудачами, делами и заботами, но практически все они неравнодушны. Только два человека из полутора десятка собеседников ответили, что не пойдут голосовать, потому что им лень, да и смысла нет с заранее известным победителем. Я, если честно, думала, что картина куда депрессивнее. Что ж, хоть какая-то польза от всей этой буффонады — даже самая граждански спокойная публика начинает что-то подозревать.
Мне не нравятся эти выборы. Мне не нравятся выборы, где нет кандидатов, достойных поста, на который они претендуют. Мне не нравятся выборы, в которых участвует незаконный кандидат, обманом и фальсификациями захвативший и удерживающий власть в стране уже почти два десятилетия. Мне не нравится, что страна в этих фальсификациях участвует, кто с искренним удовольствием, кто от безнадежности. Мне не нравятся выборы, где конкурентов можно не допустить под надуманными предлогами. Мне не нравятся выборы, в которых так называемые «оппозиционные» стороны, вместо того, чтобы заниматься своей борьбой, своей кампанией (или антикампанией — как хочешь назови), от растерянности и бессилия мочат друг друга.
Именно последнее заставляет меня сомневаться. Мне не хочется примыкать ни к каким. Ни к плохим, только потому что безнадега, ни к хорошим — те сами не ведают что творят. До сегодняшнего дня я склонялась к неучастию. После разговоров с живыми людьми у меня вновь появились сомнения: стало неловко перед лицом их решимости.
В одном я уверена — 18 марта я приду к посольству России выразить свой протест, отдавая отчет бесполезности акции хотя бы по причине отсутствия героической составляющей. Но, как сказал мой сын, мне это нужно для внутреннего психологического комфорта — что-то мне подсказывает, что в ближайшие шесть лет он мне очень пригодится.
