Вот пара мыслей насчет кошмара, который происходит сейчас с российским спортом, по итогам прочтения отчета всемирной антидопинговой ассоциации.
1. Главная мотивация этих жестких мер — чтобы другим было не повадно. Из нас делают пример для остальных стран — это прямо сказано. Как и то, что в подлоге виновны российские государственные органы.
2. Самое тяжелое — это условия восстановления РУСАДА после четырех лет: нам требуется провести расследование вмешательства и при возможности предоставить неизмененную базу данных. При выполнении этого условия возможно и досрочное восстановление (и это хорошая новость), но по окончании четырехлетнего срока запрет могут и продлить. Это хреново, поскольку потребуется решение Путина хотя бы частично признать вину и «сдать своих», чего, как известно, он делать не любит.
Именно это внушает наибольший пессимизм. Вполне возможно, что мы так и не станем полноценной частью мирового спорта, пока в стране не сменится политическое руководство. Или, по крайней мере, будем еще долго сидеть на обочине, выжидая момент и выторговывая себе наименее позорные, с путинской точки зрения, условия.
3. Все может быть еще хуже, «дна» мы ни в коем случае не достигли. Спортсмены смогут выступать в нейтральном статусе (а были призывы и этого не допустить). Вероятно, спортсмены смогут тренироваться (и проходить допинг-контроль) на территории РФ — об этом в явном виде не говорится. Также возможно, что часть мероприятий удастся сохранить.
Все это может поменяться в худшую сторону, если российская сторона продолжит чудесить, чтобы избежать признания ответственности и «победить любой ценой». Например, если будут попытки подкупить (или, чего доброго, запугать) спортивных чиновников или арбитражных судей. Вероятно, именно этого опасается глава антидопингового агенства Юрий Ганус, одно из немногих сохраняющих адекватность официальных лиц: «Худшее [может случиться], если будет неправильная реакция на весь тот ужас, который произошел».
Будет трудно, потому что врать и обманывать — это часть политической культуры нашего руководства. Как и религиозная убежденность в том, что все остальные поступают так же.
