В командировках я объездил из Ленинграда чуть ли не весь Советский Союз, но нигде не чувствовал большей безопасности, чем в Степанаване. В любое время суток в горах можно подойти к незнакомой группе людей, армян или азербайджанцев, у которых всегда заготовлена любезность для приезжих русских. Ни разу не было случаев насилия над отдыхающими на турбазах женщинами…
Моей задачей в Степанаване в 80 х годах было систематическое курирование серийного производства установок воздушно-плазменной резки металла АПР404 и УПРП201. Первый раз, когда я туда приехал, был очень удивлен, что все технические вопросы директор направил меня решать не к главному инженеру, не в раздутый технический отдел, а к какому-то настройщику Гагику.
Но уже при первом знакомстве я понял, что не зря. Именно Гагик (Гаго — по грузински) Сарибекович Олкинян и был техническим идеологом производства. Жизнь его сложилась так, что любительским способом, обладая блестящей технической интуицией, цепким умом, пропуская через себя все болячки серийного производства установок, он был неформальным техническим лидером этого крупного градообразующего завода с неуклюжим совковым названием СЗВЧЭО. Ни одно серьезное схемное или технологическое изменение на заводе было не мыслимо без его участия или, по меньшей мере, одобрения.
Что бы ни случилось технически неординарного, все ждут всегда умного взвешенного совета Гагика. До сих пор мне непонятно, как он без специального образования умудрялся очень тонко судить о самых различных вопросах электрики, электроники и теплотехники. Легко схватывал незнакомые профессиональные идеи. Помню, как-то мы чуть поговорили с ним в терминах теории нелинейных электрических цепей, как он тут же с удовольствием начал в разговоре пользоваться этим новым для него языком. Он был весьма благороден и добр: к нему постоянно тянулась очередь для технических консультаций по бытовой электронике, вечно безвозмездно кому-то что-то ремонтировал. Но это не мешало ему быть предельно честолюбивым и совершенно не позволявшим даже дружеской фамильярности. Может сказались гены его любимого, хотя и ушедшего из семьи, отца – грузина.
Постоянной гордостью были уникальные карманные бокорезы из отличной стали, которыми он не без артистизма умудрялся вершить почти все текущие задачи настройщика мощных серийных установок. Когда, по простоте душевной, я похвалил инструмент, на следующий день вынужден был получить в подарок его дубликат, который с благодарностью храню по сей день.
Дома у него была прекрасная для того времени самодельная музыкальная мебель с реальным воспроизведением от 20Гц, совершенно без заметных нелинейных искажений во всей полосе частот и громкости.
Громадная виниловая фонотека классической музыки и хорового пения дополняла это великолепие, и частенько под его восторженным взором приходилось подолгу слушать в значительной степени чуждые мне по духу вещи, до оценки которых я явно не дорос.
Его приемы всегда были хлебосольными, с широким диапазоном тем дискуссий. В отличие от других, Гагик постоянно жадно сверял свое мировоззрение с моим. Обычно мы понимали друг друга с полуслова. Но вот осталось в памяти и весьма экстремальное заявление, — он совершенно в местном духе назвал Пугачеву «женщиной, которая дает». Мы тогда необычно резко с ним поцапались. Он явно понял свою бестактность, и мне пришлось изобретать витиеватое завершение разговора, чтобы не оскорбить его самолюбие.
Подстать Гагику была его жена, необычно для армянского быта пикирующаяся с ним при гостях, но совершенно не умеющая скрывать любовь при каждом взгляде на мужа.
Вообще-то в Степанаване семьи были патриархальные. Классическая самоутверждающая фраза: «Попросила денег у мужа, и он разрешил сходить на рынок купить зелени».
Когда я впервые приехал на Завод, было очень дискомфортно от общения с женским инженерным персоналом — никак не возможно встретиться взглядом. Исключения допускались лишь, когда я уж очень доставал. Тогда дама делала идиотскую улыбку по детски разводила руки и, чуть присев и с ужасом глядя в один мой глаз своими красивыми округлено-удивленными глазами, произносила спасительное убийственное слово: «Чка!». В вольном переводе на русский это означало, что необходимого мне документа у нее нет, она не знает, где он, ее это совершенно не интересует, и она очень сомневается в моих умственных способностях. Тем не менее, эволюция общительности вершилась стремительными темпами.
Вероятно, это связано с просмотром российских телепередач и любимых индийских фильмов. А вот российские фильмы в кинотеатрах местной властью дозировались, да и смотреть их было тяжело. Дело в том, что кинотеатр в этом случае на 90% заполняли молодые женщины (мужчины ходили обычно на американские боевики), которые в значительной степени из-за языкового барьера не понимали смысла фильма и в нем искали лишь наглядные проявления женской эмансипации. Приходили в долгообсуждаемый восторг, когда, например, по ходу фильма русская сажала в свой автомобиль незнакомого мужчину, давала ему пощечину, а уж когда еще до свадьбы сближалась с ним, в зале возникали долгие шумные дискуссии.
Но вот в течение каких то нескольких лет на моих глазах верхушка армянских ИТР-овок существенно эволюционировала. Во-первых, она существенно продвинулась профессионально, то есть каждая дама на своем рабочем месте научилась производственным навыкам, грамотной бюрократической деятельности и поэтому, во-вторых, многие из них вдруг стали самодостаточны, уважаемы и даже труднозаменимы. И вот уже по всем техническим делам я общаюсь, если не с главным инженером или с Гагиком, то с одной из умных армянок, некоторые из которых могли шаловливо позволить многозначительный взгляд, который в Ленинграде от незнакомой женщины можно было получить лишь на Московском вокзале. Правда, помимо взгляда, никогда не больше!
Сложнее оказалась ситуация на заводе с мужской частью ИТР. В отличие от женщин, многим служащим мужчинам особо трудиться считалось западло. Не привыкши в отличие от круто вкалывающих на заводе работяг и технарей. По их мнению, мужчина не должен суетиться: вышел на дорогу, поднял руку, если ты мужчина – машина остановится. Вальяжность допускает игру в шахматы на работе, но уж никак не вникание в болячки производства.
Поэтому довольно быстро почти все заводское хозяйство, как и домашнее, оказалось в нежных руках армянок…
И вот однажды директор предложил мне провести цикл занятий по ликбезу в электротехнике и схемотехнике плазменных установок среди ИТР завода. Я, конечно, быстро согласился: не так часто предлагают халявный приработок. Это уж позже выяснилось, что к каждому занятию надо готовиться, причем желательно быть понятым большинством. Количество занятий – около 15, слушателей –около 20. Помню, какое всеобщее одобрение получило объяснение особенностей работы тиристора на модели сливного туалетного бачка …
У большинства женщин во время лекций не сходила с лица доброжелательная улыбка: не так часто им не возбранялось много и в упор смотреть на русского мужчину. О чем они мыслили – велика тайна есть, но уж не о тиристорах — точно. На лицах мужчин – кисло-пренебрежительная усталость.
И вот, когда я уже провел большинство занятий, вызывает меня директор с сообщением, что я, оказывается, должен еще принять у слушателей экзамен, да и выставить каждому оценку, которая будет основополагающей при его карьерной аттестации. Ну типично армянская хитрость: иначе не будут платить. Как я не изворачивался от этого грязного дела, пришлось согласиться.
Все же выбор формы приема экзамена мне удалось оставить за собой. И вот я заранее объявил слушателям, как он будет проходить.
Наступил экзамен. Зачитываю вопрос, кто знает ответ — поднимает руку. На первый вопрос подняли руки только женщины. Вызываю одну из них, не самую умницу, и ко всеобщему удовлетворению ставлю ей отлично. На второй вопрос и все последующие опять поднимают руки только дамы. Что делать? — спрашиваю у мужчин. Молчание! Вдруг один из них, нарочито коверкая слова, объяснил, что они плохо говорят на русском языке и не всегда понимают мои вопросы! Мне ничего не оставалось, как принять соломоново решение. Быстренько благополучно опросив дам, я стал задавать мужчинам общие вопросы, затем тех, кто их понял, просил ответить однословно: да или нет? Если экзаменуемый угадывал, я ставил ему четверку, если нет — задавал другие вопросы, пока тот не угадывал. Так я и деньги заработал и не нажил смертельных врагов.
www.proza.ru/2010/01/09/225
У меня есть непроверенная информация, что вышеназванный Гагик Олкинян сейчас живет в Ростове-на-Дону. Благодарен буду любой информации о нем
