Ввоскресенье и понедельник в Баварии проходит саммит «Большой семерки» — в отличие от прошлых лет, без участия России. Вопросы безопасности, перспектив глобального развития и угрозы цивилизации (вроде глобального потепления, лихорадки Эбола и агрессии «Исламского государства») обсуждаются в отсутствии Владимира Путина, исключенного из неформального влиятельного клуба из-за политики России в отношении Украины. Из важного участника строительства системы всеобщей безопасности, по мнению западных политиков, Россия превратилась в угрозу этой безопасности.
По просьбе Радио Свобода новую ситуацию оценивает исследователь глобальных социально-политических процессов, почетный профессор Центра стратегических исследований имени Джорджа Маршалла в Германии Александр Гарин:
– Давайте вспомним историю «Большой семерки»: своим возникновением этот неформальный клуб обязан встрече президента Валери Жискар Д’Эстена и канцлера ФРГ Гельмута Шмидта в 1974 году. Перед Европой в ту пору стояла проблема нефтяного кризиса и вопрос о том, что делать в этих условиях с валютной системой. Оба политика были прагматиками, несмотря на то что придерживались разных идеологий: один – консерватор, другой – социал-демократ. К их инициативе присоединились наиболее богатые и влиятельные страны.
В середине 1990-х годов году, так сказать, в качестве жеста доброго воли, в знак благодарности за мирное окончания абсурда, который был связан с коммунизмом, в «Большую семерку» пригласили Россию. Сначала президент России участвовал только в заседаниях последнего дня, когда обсуждались общеполитические и общегуманитарные вопросы, а не проблемы, связанные с мировыми финансами. Россия не могла тогда внести никакого солидного экономического вклада. Это был своего рода «кредит доброй воли»: западные политики посчитали, что Россия будет вносить в общую игру позитивный вклад, поскольку у нее есть свои сферы политического и экономического влияния (в хорошем смысле слова) – Сирия, Иран и так далее.
Но это все накрылось, конечно, после присоединения к России Крыма. Накануне открытия саммита «Большой семерки» Ангела Меркель сказала примерно так: кто бы мог подумать, что Россия через 25 лет развития поставит под вопрос порядок безопасности в Европе, аннексировав чужую территорию? Это какое-то впадение в варварство, добавила она. Продолжу мысль канцлера: а вот другой парадокс варварства – с «Исламским государством», кто-то задумал устроить халифат, государство, в котором вопрос личной свободы вообще не стоит, в котором нормируется даже размер бороды.
Речь на собраниях G7 идет о принципах развития, о стратегии, и это развитие связано с ценностями. Россия ясно показала, что она этих ценностей не придерживается
Конечно, жалко, что Россия не участвует теперь в работе «Большой семерки». Слышны голоса тех, кто высказался на эту тему и в таком ключе: мол, зря Россию не приглашают (в числе тех, кто так считает, два бывших немецких канцлера, Гельмут Шмидт и Герхард Шредер). Но мне кажется, приоритеты западного мира абсолютно ясны. Как сказала Меркель, «Большая семерка» – не собрание технократов, которые что-то хотят подправить в экономике. Речь на собраниях этого клуба идет о принципах развития, о стратегии, а это развитие связано с ценностями. Россия ясно показала, что она этих ценностей не придерживается. G7 – это мировой мотор, это содружество стран, которые обладают капиталом в разных смыслах понятия: политическим, интеллектуальным, ценностным. Это богатые страны, которые способны и должны сочетать несколько подходов: и уважение ценностей, и реализм. Россия, к сожалению, отошла в сторону от этого процесса.
– Что наука политическая философия говорит о значимости для мировой истории начала XXI века российско-западного разлома? Весь русскоязычный журналистский мир уже второй год варится в этом российско-украинском бульоне. Вопросы отношений Москвы, Запада и Киева кажутся нам значительно более важными, чем проблема «Исламского государства», угроза лихорадки Эбола или глобального потепления. Но если сменить фокусировку и посмотреть на происходящее из политического космоса, сколь значителен этот разлом для мировой истории?
Глядя из политического космоса, надо оставить идею автоматического прогресса
– Главный вывод таков: мы должны быть очень осторожны в предположении о том, что прогресс имеет автоматический характер. Если бы прогресс был автоматическим явлением, не случилось бы аберрации, связанной с идеей халифата или с впадением в национализм и разговоры о сферах влияния по образцу XIX века со стороны России. Пока мы оказались не в состоянии объяснить, как это так весь остальной мир еще не подтянулся к нам, а мы меж тем-де представляем собой норму, если под нормой подразумевать западную модернизированную демократическую реальность. Глядя из политического космоса, надо оставить в покое идею автоматического прогресса, понять, что Провидение не ведет нас просто так, автоматически. И тогда возвращение России к политическим методам XIX века кажется просто какой-то временной аберрацией – надо только подождать. Но и ждать особенно нельзя, по многим причинам: мы знаем, что человечество может уничтожить Землю. Наши технологии, начиная с ядерного оружия и завершая промышленностью, влияющей на изменение климата, позволяют наделать огромное количество глупостей.
Реалистический научный подход к этим проблемам связан с идеями немецкого социолога и философа Макса Вебера. Он ставил вопрос следующим образом: большинство-то стран остаются так называемыми традиционными (а мы могли бы сказать сегодня вообще отрицательно – просто мафиозными странами, в области политической организации). Судите сами: либо кланы и племена, как мухи, разлетаются в разные стороны, либо их подавляет какой-то диктатор. Это — примитивная организация общества, на этом базисе невозможно собрать и мобилизовать ресурсы и талант населения. Альтернатива, по Максу Веберу, – модернизированное государство, в котором индивидууму предоставлена свобода, но в котором тем не менее люди не разлетаются как мухи, порождая гражданские войны, а с другой стороны, консолидация в котором не осуществляется с помощью диктатуры. Такое построение институтов – краеугольного фундамента современного государства – дает возможность слабому, но умному Альберту Эйнштейну открыть теорию относительности или Сергею Брину придумать Google. Это общественная система, в которой идеи конкурируют друг с другом.
Вот как это сделать? Построение такого государства требует большого искусства. Даже в «старой» Европе мы видим осечки, своего рода разлом, мы видим клиентелистское государство, Грецию, которое во многом построено на коррупции. Вот противоречие: Греция, государство, которое погрязло в долгах, малоработоспособно, а с другой стороны – Голландия, более-менее Франция, прежде всего Германия. Как мы можем передать другим государствам то, что сами нашли путем проб и ошибок, как построить современное государство, сам фундамент которого дает возможность производить всякие чудеса науки и техники, сочетая его хотя бы с относительно разумным социальным устройством? Западные страны не могут помогать развивающимся через голову их правителей: ребенок не научится плавать, если в бассейн не налить воды, но если оказывать помощь диктаторам, она растекается по капиллярам коррупции.
Кроме того, мы всегда должны считаться с антропологическим фактором. Формат G7 – встреча без галстуков, она не столь прозрачна, дает возможность знающим людям поговорить между собой не в свете прожекторов. «За околицей» G7 царит скептицизм: что это богатенькие там делают, видать, решают, как за наш счет дальше обогащаться. В Мюнхене разрешены демонстрации протеста, баварская полиция даже не сумела добиться запрета на то, чтобы построили лагерь для демонстрантов, ведь юстиция в Германии независимая. Как рыбы-прилипалы к акуле, европейские хулиганы сопровождают каждый саммит «Большой семерки», занимаются всякой дрянью, ввязываются в стычки с полицией… Откуда это берется? Всегда есть определенный сегмент молодых людей в определенном возрасте с определенным избытком энергии, с определенной готовностью применить насилие. Этот антропологический фактор присутствует в мировой политике – наряду с достижениями науки и прогресса.
– В целом политика западного сообщества по отношению к сегодняшней России – к России Владимира Путина – представляется вам эффективной?
Очень важно сохранять основной посыл: Россия сохраняет возможность войти назад, вернуться на свое место в Европе и мире, но тем не менее то, что она делает — недопустимо
– Она мне представляется одним из элементов большого пакета. Вернусь к идеям Вебера: построение модернизированного государства возможно с помощью эффективных общественных институтов и политической этики – я имею в виду этику не абстрактно-моральную, а просто элементарную честность, такое общество, где суд есть суд, а выборы есть выборы. Более-менее все страны ЕС движутся в этом направлении. Поскольку указанные мною предпосылки в Европе существуют, есть основания полагать, что ЕС выйдет из экономического и любого другого кризиса. Но это не значит, что проблемы быстро разрешатся: всякий раз, когда накапливается слишком много экономической свободы, возникает финансовый кризис. Приходится с помощью госрегулирования «откручивать» назад, юстировать законы – как инженеры юстируют мотор, чтобы он мощно работал, но не взорвался.
И вот на этом фоне Россия оказывается более архаичной, чем ожидалось: в этой стране политически популярен XIX век, люди из-за пропаганды отключились от современного развития. То есть Европе нужно самой не рухнуть – преодолеть финансовый кризис, вырулить на хорошие общественные институты — одновременно не впадая в национализм, не расклеивая этикетки типа «русские есть русские, чего вы хотите, там никогда не было ничего хорошего в смысле опыта институтов, там никогда юстиция не работала как следует». Иными словами, речь идет о сохранении принципов, минимума этических принципов международной политики. Нельзя в такой ситуации действовать так: главное – это экономика, будем торговать на рынке России, а на все остальное нам наплевать.
Что делает Кремль, когда заставляет лучшие критические умы – а других прогрессивных умов не бывает – исчезать с пространства России?
Эффективна ли политика Европы? Мне кажется, да, хотя многим бы хотелось большего или другого. С западной точки зрения, мы не применяем «борьбу этикеток», не рассуждаем о том, какой народ по определению запрограммирован на все хорошее, а какой народ запрограммирован на все плохое. Нет, человек гибок! Отправьте пакистанца и индуса в США, поставьте их на одну улицу – оба преуспевают и перестают драться между собой, потому что попадут в государство с другими общественными институтами. Очень важно придерживаться основного посыла: Россия сохраняет возможность войти назад, вернуться на свое место в Европе и мире, но тем не менее то, что она делает сейчас — недопустимо. Мне кажется, что в перспективе это должно работать.
Понятно, что губительно пилить сук, на котором сидишь, заниматься примитивным импортозамещением – никто в мире еще так не поднимался. России нужно иметь хорошие отношения со странами, у которых передовая технология, для того чтобы технологически развиваться самой, я уж не говорю о развитии науки. Гитлер сделал много для развития экономики Америки, потому что выдавил туда из своей страны лучшие немецкие умы. Германия пережила свою болезнь, но можно легко себе представить, с каким ужасом немецкие интеллектуалы в 1930-е годы смотрели на то, как немецкий народ, ликуя, двигался навстречу пропасти. Что сегодня делает Кремль, когда заставляет лучшие критические умы – а других прогрессивных умов не бывает – исчезать с пространства России? Так развиваться нельзя!
То, что я говорю, мне кажется, отражается в головах национальных лидеров, а вот отставные политики, лидеры, так скажем, второго плана, например, Гельмут Шмидт или Герхард Шредер, думают по-другому: да Бог с ним, с Крымом, это какой-то эпизод внутренних отношений между Украиной и Россией, запутанная история, надо просто возвращаться к экономике, да и все! Но ответственные политики, — и Меркель, и Обама, и Олланд — как бы это ни было им с точки зрения экономики накладно, не забывают о том, что живут в рамках определенных норм, этических принципов. Тут вот какой вопрос: в какое будущее мы ведем людей? Хотим мы закончить впадением в Первую и Вторую мировые войны, чтобы докатиться до Средневековья? – задается вопросом политический философ Александр Гарин.
Андрей Шарый
Источник: svoboda.org
