Грядущей осенью в Латвии ожидается сразу несколько событий, касающихся действий НАТО в Балтийском регионе. На постоянную дислокацию сюда прибывает крупная партия американской военной техники, небольшая часть которой уже разгружена в Рижском порту в начале года в рамках учебной операции Atlantic Resolve. В сентябре пройдут очередные учения сухопутных войск Silver Arrow, в которых примет участие более тысячи военнослужащих из вооруженных сил Латвии, Дании, Канады, Германии, США и Великобритании. В сентябре же снимаются с дежурства 8 из 16 истребителей, патрулирующих небо Балтии (до 2014 года их было всего четыре).
Радио Свобода расспросило командующего вооруженными силами Латвии генерал-лейтенанта Раймонда Граубе об изменениях в политике Североатлантического союза в Балтийском регионе с военной точки зрения.
– Когда американская техника появится в Латвии и почему ее необходимо размещать на постоянной основе?
– Ситуация с безопасностью в балтийских странах и вокруг них после начала агрессии России на Украине, конечно, внесла коррективы в наши планы и вызвала необходимость укрепить как нашу собственную обороноспособность, так и коллективную безопасность НАТО и, в частности, сотрудничество с такими нашими стратегическими партнерами, как Соединенные Штаты. США в рамках операции Atlantic Resolve предложили нам оставить в Латвии на постоянной дислокации небольшое воинское подразделение. Однако по тому, как изображают ситуацию российские информационные и пропагандистские источники, можно подумать, что в Латвии размещены огромные американские военные базы. Но с весны прошлого года у нас в Латвии ни разу не находилось одновременно более роты солдат, то есть примерно 120–150 человек, если не иметь в виду периодов учений. А число танков, размещенных у нас на постоянной основе, не превышало шести, плюс шесть бронемашин. В России это подается так, будто в Латвии находятся десятки и сотни танков. И нам это кажется странным, поскольку мы знаем, да и все знают, что на таком же отдалении от наших восточных границ стоят сотни российских танков.
Не в последнюю очередь ради снижения затрат, чтобы не заставлять каждую страну, участвующую в учениях, входить со своей техникой, планируется постоянно держать в странах Балтии часть транспортных средств, бронемашин того или иного типа (это американцы решают сами), ротируя только людей. Таким образом, можно будет обеспечить эффективную, непрерывную и неизменную технику учений. Но какая техника придет, сколько, когда – мы не знаем, это задача планирования американцев, все зависит от бюджетного цикла, доступных финансов. Речь идет обо всех шести восточных членах НАТО. Соединение численностью не более бригады распределится на весь восточный пояс фронтом почти в 5 тысяч километров и будет ротироваться. В странах Балтии, в Румынии, Болгарии и Польше на постоянной основе разместится бронетехника, то есть, наверное, бронемашины, про танки я не знаю, и обслуживающий их персонал. По моим данным, американцы сами берутся обслуживать свою технику. Латвия обеспечивает инфраструктурную поддержку.
– Речь шла о том, что полигон в Адажи – самое удачное место для размещения техники в Балтии. Вы рассчитываете, что большая ее часть останется в Латвии?
– По имеющейся у меня информации, техника будет распределена равномерно. Чем полигон в Адажи, возможно, уникален – своей величиной, в том числе размером стрельбищ, и более высокой степенью безопасности. Он предоставляет возможности не столько для хранения техники, сколько для повышения эффективности обучения как наших солдат, так и американцев, и международного контингента при общих учениях.
– Высказываются опасения, что американскую технику может постичь та же судьба, что и украинскую: ее захватит гипотетический противник с востока, стремительно продвигаясь по нашей территории, поскольку его никто не успеет остановить.
– Начнем с того, что мы – как в Латвии, так и в НАТО в целом – считаем риск каких-либо конвенциональных вторжений или военных конфликтов ничтожным. Произошли изменения во всей среде безопасности в связи с конфликтом на Украине, в интенсивности учений вблизи наших границ. Это нормальный, естественный и сбалансированный ответ. В 2011–2013 годах у нас примерно раз в год проходили учения НАТО с участием не более чем тысячи военнослужащих для подготовки к международным операциям, их сценарии были связаны в основном с выработкой совместимости. В крупных российских военных учениях «Запад-13» участвовали от 30 до 50 тысяч солдат. Это были «ежегодные плановые учения». В Североатлантическом союзе на них отреагировали шестью тысячами солдат из трех стран Балтии и Польши. Это было подано в России как «большие маневры НАТО». Ну, разве пребывание 150 человек с пятью танками на латвийской территории можно рассматривать как признак эскалации или желание обострить ситуацию? Да, мы говорим о гибридной войне, о различных способах влияния – психологических, социальных, политических, дипломатических. Но я как командир на данный момент считаю, что угроза военных действий против страны-члена НАТО почти нереальна.
– В начале лета двое российских национал-большевиков проникли на территорию полигона в Адажи во время учений Saber Strike. Это не свидетельство недостаточной защищенности базы?
– Никуда они не проникли. Они перелезли через ограду и были тут же задержаны. Мы немного пересмотрели режим охраны, но хулиганы ничего из задуманного сделать не успели, система безопасности сработала. Наши военные базы – и это не секрет – отнюдь не крепости, напротив, мы открыты публике. Только за эту весну военную базу посетили более полутора тысяч детей. Постучи в дверь, попроси разрешения и входи – мы позволяем осмотреть базу, посмотреть на учения, у нас проходит множество публичных мероприятий. Например, у нас есть военная часовня, и каждое воскресенье она открыта для верующих всех конфессий, православных, католиков, лютеран, люди проходят по территории базы, проводят богослужение и отправляются домой. Я не считаю выходку нацболов вторжением, это провокационный пропагандистский шаг.
– Летние учения Saber Strike имели своей задачей отрепетировать доставку к восточным границам НАТО сил быстрого реагирования, созданных решением саммита в Уэльсе в качестве ответа на угрозу гибридной войны?
– Одной из главных задач Saber Strike являлась сертификация Балтийского батальона сил быстрого реагирования. Сертификация и подтверждение боеготовности всего этого нового подразделения будут завершены в начале октября этого года на учениях на территории Испании и Португалии. Мы пошлем туда Балтийский батальон, он заступит на дежурство с 1 января 2016 года совместно с соответствующими подразделениями других стран-членов НАТО. Как в этом году, так и в прошлом, учения Saber Strike, помимо прочего, имели задачу совершенствования совместимости, проверки процедур, систем связи и так далее. И меня результат удовлетворил.
Для подготовки наступления теперь отводятся не недели и месяцы, как в эпоху Второй мировой войны, а дни и часы. Решающее значение приобретает фактор времени. Поэтому армия развивается в сторону увеличения мобильности, совершенствуются средства транспортировки, способы проникновения войск на территорию, тактика и оперативное искусство определяют военное мышление и планирование. Прежние силы быстрого реагирования НАТО были недостаточно быстрыми и не соответствовали требованиям худших сценариев, поэтому главы государств НАТО и решили на Уэльском саммите создать более совершенную систему обороны.
– Пятый параграф договора НАТО о коллективной защите территории любой страны Североатлантического союза от агрессии предполагает необходимость принятия коллективного решения. Это может свести все ваши усилия на нет?
– В спектре гибридных воздействий военная составляющая не основная. Конечно, эскалация политических, дипломатических, психологических, социальных и экономических элементов гибридной войны может привести и к угрозе возникновения военной компоненты. Мы отвечаем только за одну из частей общей системы безопасности и проводим учения, чтобы повысить боеготовность и скорость реагирования на угрозы. Мы работаем над тем, чтобы показать: НАТО не только готова, но и способна реализовать в случае худшего сценария свои обязательства по пятому параграфу. Параллельно в союзе работают над ускорением процесса принятия политических решений. Кроме того, мы учимся определять, в какой фазе гибридная война переходит в военные действия, является ли ими появление «зеленых человечков». Это самая трудная часть гибридного конфликта: вам говорят, что это не солдаты, хотя они вооружены современнейшим оружием, которое не купишь в «Военторге», это тренированные профессионалы высокого класса, а не добровольно собравшиеся люди.
Возможно, такого рода сценарии лежат в сфере ответственности государства, и НАТО этих проблем не решает. Поэтому одна из важнейших наших задач, которые мы в том числе, кстати, и во время прошедших учений решали – координация действий вооруженных сил, полиции, пожарных, пограничной охраны, структур безопасности, а также государственных учреждений, таких как Министерство сообщения, которое отвечает за порты, аэропорты, транспортную инфраструктуру и так далее. И конечно, есть целый блок задач, касающийся развития экономики, социальной среды, общества в целом.
Стратег и философ Карл фон Клаузевиц говорил: когда политики проигрывают свой бой, в дело вступает армия. Гибридная война идет непрерывно, когда одно государство пытается воздействовать на другое различными способами, исключая военный. Армия не является элементом гибридной войны, она существует, сколько существует человеческая цивилизация.
– То есть учения, проходящие вблизи российской границы, преследуют политические цели?
– Крупных учений вблизи российской границы не планируется. В сентябре в Латвии пройдут учения Silver Arrow, общее число участников не превысит пары тысяч. Для Trident Juncture, крупнейших со времен холодной войны учений НАТО, выбрана наиболее удаленная от российской границы точка в Европе – дальше только океан. На мой взгляд, так поступили из политических соображений: это сигнал о том, что действия НАТО не направлены против России. Силы быстрого реагирования могут быть развернуты где угодно на территории НАТО или за его пределами в случае возникновения угрозы странам союза. Крайне неверно воспринимать их создание только как ответ Кремлю. Мы видим, как развивается ситуация безопасности на южном фланге НАТО, хотя, конечно, против нелегальных мигрантов армию не используешь. Мы также наблюдаем за «Исламским государством», Сирией.
– Еще два года назад к участию в Silver Arrow не планировалось привлекать партнеров по блоку. Почему они стали международными?
– Учитывая, что в Латвии постоянно дислоцирован небольшой американский контингент, пригласить его на учения латвийской бригады нам показалось естественным. Кроме того, мы предлагали нашим партнерам участвовать во многих национальных учениях. В украинском контексте у многих членов союза возник интерес к оформлению взаимных обязательств. Важно и то, что некоторые государства использовали возможность сменить для своих солдат среду обучения: тренироваться постоянно на одном и том же полигоне в рутинных условиях – не лучший вариант. В международном коллективе с едиными процедурами, с единым рабочим языком – английским происходит подготовка к любым будущим совместным операциям. С теми же партнерами мы потом встречаемся в реальной боевой обстановке. Когда решения принимаются за секунды, между участниками должна быть полная ясность – как действовать, как говорить, что говорить, как использовать средства связи, оружие. Так что давайте не будем упрощать: далеко не все вертится только и единственно вокруг проблематики Россия – НАТО. У нас много других дополнительных задач. Мы, например, обучаем малийский контингент в рамках операции Европейского союза, были в Центральноафриканской Республике, в Афганистане с инструкторами.
– В августе было решено сократить число самолетов Североатлантического союза, патрулирующих небо Балтии. Действительно ли восточные рубежи стали более безопасными?
– В первую очередь, это результат оперативного планирования ресурсов соответственно риску. Да, увеличится объем полетов, но оставшиеся на дежурстве самолеты смогут адекватно отреагировать на незаявленные полеты ВВС Российской Федерации вблизи наших границ. С другой стороны, у этого шага есть и политическое измерение: это очередной сигнал нашему восточному соседу: НАТО не желает эскалации в регионе, – сказал в интервью Радио Свобода генерал-лейтенант латвийской армии Раймонд Граубе.
Мария Кугель
Источник: svoboda.org
