Между Лондоном и Тегераном еще не закончились переговоры о компенсации за нанесенный зданию британского посольства во время захвата его демонстрантами в 2011 году ущерб. На стенах и дверях внутри дипломатического представительства Великобритании еще не затерты граффити с надписями «Смерть Англии!». Но эти мелочи ничуть не смущали министра иностранных дел Филипа Хаммонда, в минувшее воскресенье, 23 августа, прибывшего в Тегеран для участия в торжественной церемонии возобновления работы посольства Великобритании в Исламской республике Иран.
Славящиеся консерватизмом и подчеркнутым вниманием к соблюдениям всех мелочей протокола британские дипломаты решительно отбросили условности и отложили выяснение вопроса на столь щекотливую тему как оплата иранской стороной ремонта их представительства в Тегеране «на потом». «Правительство Великобритании решило не настаивать на компенсации ущерба зданию посольства как на предварительном условии возобновления дипломатических отношений с Ираном», − говорится в официальном заявлении Форин-офис. – «Мы надеемся, что наши затраты по ремонту здания будут компенсированы в будущем».
Подобная уступчивость, британским властям вовсе не свойственная, вполне объяснима. Ни о каком-то благородстве или подчеркнутом миролюбии речь не идет. На торжественной церемонии открытия посольства в Тегеране Хаммонд подчеркнул данный момент особо, заявив, что по многим вопросам разногласия сохраняются. А для особо непонятливых даже специально отметил, делая краткий экскурс в историю отношений между двумя странами, что Великобритания, к примеру, не собирается следовать примеру США и рассекречивать архивы о своем участии в свержении правительства Моссадыка в 1953 году. При том, замечу, что «английский след» в этой истории является одной из главных причин неприязни к Лондону в иранском обществе, более сильной, кстати, чем к тому же Вашингтону.
Отношение иранцев к Великобритании – это как раз такое состояние общественного сознания, которое исчерпывающе характеризуется определением «экзистенциальное ощущение опасности». И это не миф, это не результат пропаганды и «промывки мозгов», как нас пытаются уверить западные специалисты. Ни одна страна в мире не нанесла Ирану больше вреда, чем Великобритания. Ни одно государство в мире, начиная с 16-го века, не проводило столь откровенно антииранской политики, ни одно государство столь презрительно и пренебрежительно не относилось к интересам Ирана. Длинный список преступлений Британской короны можно вести с 1597 года, с переговоров Аббаса I с представителями Великобритании, с 1616 года – года дебюта Ост-Индской компании в Персии, положившей начало попыткам колонизации Ирана.
Нелишним будет напомнить, что главную роль в свержении правительства Моссадыка, пытавшегося национализировать нефтяную отрасль, сыграла именно Англо-персидская нефтяная компания (родительница нынешней ВР), профинансировавшая операцию «Аякс». Но это – дела полувековой давности. Не стоит даже напоминать историю 1980 года, когда в ходе теракта иранское посольство в Лондоне было захвачено, а два сотрудника диппредставительства были убиты. Более близкие к нам события, происходившие в последние десять лет, иначе как враждебными назвать трудно – от демонстративного возведения в рыцарское достоинство иранского диссидента Салмана Рушди до прямого финансирования «зеленой оппозиции», устроившей массовые беспорядки в Тегеране по поводу избрания Ахмадинежада на второй срок.
Словом, из выступления Хаммонда в минувшее воскресенье становится понятно, что о каком-то особом стремлении Великобритании к нормализации политических отношений с Исламской республикой и ее нынешним руководством речи не идет. Объяснение британской стремительности в вопросе возобновления деятельности своего посольства в Тегеране более прозаично – Лондон боится отстать от своих основных европейских конкурентов, Парижа и Берлина, в увлекательнейшей гонке за лучшие – наиболее лакомые и наиболее прибыльные доли иранского рынка.
Настрадавшаяся Европа и ее «иранский» протест Вашингтону
Восприятие «иранского вопроса» в крупных европейских столицах всегда отличалось и от взглядов Вашингтона, и от риторики еврокоммисаров из Брюсселя. Регулярные медиа-истерики о «ядерном досье Тегерана» и «режиме аятолл», нарушающем права всяческих меньшинств в собственной стране и спонсирующих терроризм во всем мире – это одно. А насущные требования европейской экономики, давление немецких, французских, итальянских и британских промышленных кругов на собственные правительства в вопросе ущерба, который наносят им санкции против Ирана – совершенно другое. С подачи национального бизнеса в европейских столицах в последние годы все чаще дискутировалась тема целесообразности следования идеологемам «эпохи Буша-младшего» и все громче звучал вопрос: «А не поторопилась ли Европа вслед за США зачислить Иран в «ось зла»?
Не обошли стороной эти дискуссии и Британию, которая до 50-х была фактически монополистом на иранском рынке, получая сверхприбыли от деятельности Англо-иранской нефтяной компании по условиям одного из самых кабальных соглашений ХХ века о разделе прибыли за извлеченную нефть, которое сумело навязать шахскому режиму. Почти полностью выдавленная Штатами к 70-м годам с иранских рынков, в 1998 году Британия начала осуществлять «второй заход» в Иран. После того, как состоялся обмен визитами Мохаммеда Хатами и Джека Стро, британский экспорт в Исламскую республику за 2006 год вырос вдвое, забрезжили весьма радужные перспективы для английских бизнесменов и корпораций – как новый виток противостояния Тегерана и Вашингтона обрушил все надежды Британии вновь завладеть достойной долей иранского рынка.
Впрочем, у ее соседей дела обстояли не лучше. И в Париже, и в Берлине всегда прекрасно помнили, что к середине 2000-ных французские и германские инвестиции в Иран превышали пять миллиардов долларов, а отчисления Исламской республики только от лицензий давали по два миллиарда. Емкость иранского рынка для Европы оценивалась в сумму от 40 до 60 миллиардов долларов, а тот же экспорт товаров ЕС в Иран в не таком уж и далеком 2009 году составлял 10-11 миллиардов евро. И от всей этой финансово-экономической благодати − с огромными перспективами на улучшение, расширение и увеличение − из-за введенных под давлением Вашингтона санкций европейскому бизнесу пришлось отказаться.
Но кое-что ударило Париж, Берлин, Лондон и Рим куда как больнее. В отношениях с Исламской республикой для европейских компаний всегда присутствовала весьма привлекательная «тонкость». С 1979 года Иран был закрыт для корпораций США, а, следовательно, компании из Европы на местном рынке не имели сколько-нибудь серьезных конкурентов из-за океана. В Иране давно, успешно и весьма прибыльно работали и французские Renault, Total, BNP, Paribas, Societe Generale, и немецкий промышленный гигант Siemens, и итальянские Techimont и Anni, и австрийская корпорация OMV (ведущая нефтегазовая компания Центральной Европы) и многие другие.
В одном из докладов ЕС, опубликованном в начале 2000-х прямо говорилось: «у ЕС существуют политические и экономические причины развивать более тесные отношения с Ираном… В будущем он может стать значимым региональным экономическим партнером, с ощутимыми возможностями для развития торговли и осуществления инвестиций». Экономические ожидания европейского бизнес-сообщества выгод от сотрудничества с Тегераном не оправдались — под давлением США оно было вынуждено свертывать свое присутствие на иранском рынке. Доходило до того, что крупные швейцарские, французские, британские и итальянские корпорации и банки прямо заявляли собственным правительствам об оказываемом на них США «беспрецедентном давлении» с целью заставить их прекратить бизнес с Ираном. Правительства либо отмалчивались, либо ссылались на высшие интересы. Сейчас, после Вены, ситуацию «прорвало». Европа рванулась в Тегеран не дожидаясь вердикта Конгресса по «сделке с Ираном».
«Точка невозврата» пройдена?
Стараясь искупить вину перед национальным бизнесом, интересами которого они жертвовали в угоду Вашингтону, ведущие европейские политики лично возглавляли торгово-промышленные делегации своих стран, устремившиеся в Тегеран после подписания венских соглашений. Еще на просохли чернила под документами, подписанными в австрийской столице, а в Иран прибыл «немецкий десант» топ-менеджеров таких гигантов, как Daimler AG, Siemens и ThyssenKrupp AG. Возглавлял который не кто иной, как вице-канцлер ФРГ Зигмар Габриэль.
За немцами в Тегеран устремились французы – почти сотня представителей Renault, Peugeot, Total и других – от «Лореаль» до авиастроителей, корабелов и атомщиков. С министром иностранных дел Франции Лораном Фабиусом в качестве руководителя делегации. Впрочем, руководителя достаточно номинального, поскольку бизнес-составляющая визита явно доминировала, а задачей дипломатов было консультирование французских менеджеров и оценка политической составляющей тех или иных контрактов.
Не успели проводить французов – нагрянули итальянцы, которых возглавляли глава МИДа Паоло Джентилони и министр экономического развития Федерика Гиди, кстати, одна из активных сторонниц сокращения зависимости Европы от российского газа. Одним из результатов их визита стало подписание меморандума о взаимопонимании в вопросе финансирования итальянскими банкирами под государственные гарантии сделок между отечественными и иранскими предпринимателями. А кроме того, были достигнуты предварительные договоренности об открытии Римом кредитной линии для экспорта Тегераном продукции из Италии на сумму не менее 2,9 миллиарда евро до конца 2018 года.
Но и это не все, поскольку на конец сентября намечено совсем уж знаковое событие – приезд в Тегеран президента Австрии Хайнца Фишера, первый визит главы государства-члена Евросоюза в Иран с 2004 года. А поскольку Фишер уже встречался с Рухани и между ними были достигнуты предварительные договоренности о расширении торгово-экономического сотрудничества – итоги этого визита могут оказать серьезное влияние на то, как в будущем будут распределены между европейскими странами те или иные доли иранского рынка.
Ну и для полноты картины – Испания, Швеция и Польша также объявили, что делегации их бизнесменов, возглавляемые чиновниками в ранге не ниже министра, уже пакуют чемоданы и посетят Тегеран в ближайшие месяц-два.
К сожалению, опять же – для полноты картины, на фоне европейской активности об аналогичном «российском десанте» пока ничего неизвестно. Гораздо более тесно связанный с США бизнес Европы действует на иранском направлении более самостоятельно, чем бизнес российский – на словах диверсифицирующий свои связи с Западом, а на деле – постоянно сверяющий с его политическими симпатиями каждый свой шаг.
Единственным признаком «шевеления» российской стороны стало заявление Сергея Лаврова на недавней пресс-конференции с Джавадом Зарифом о том, что «подготовлена почва для широкомасштабного российского-иранского взаимодействия в самых различных сферах и в октябре сего года намечено очередное заседание российско-иранской межправительственной комиссии». Похоже, мы опять будет в пролете, так как об «эффективности» этого органа красноречиво говорит тот факт, что практически 90 процентов совместных проектов, обсуждаемых по линии этого «органа» из года в год, вот уже на протяжении более десяти лет, повторяются. Это происходит, в основном, по трем причинам: во-первых, заседания МПК проводятся чисто по формальным соображениям, во-вторых, никто по большому счету не заинтересован в реализации обсуждаемых проектов. И, наконец, отсутствует политическая воля для реализации совместных проектов, иначе, давно бы создали специальный орган, контролирующий ход реализации утвержденных проектов в рамках МПК. Кстати, точно также все это можно отнести и к иранской стороне. Получается, что и Россия, и Иран на словах за самое широкое сотрудничество, а на деле — это не совсем так, точнее совсем не так.
Собственно, Лондон был последним бастионом «жесткой линии в отношении Ирана» в Европе. На Даунинг-стрит держались до конца, ожидая 17 сентября – дня, когда Конгресс США примет решение «одобрять или не одобрять» соглашение с Тегераном. Вчерашняя церемония возобновления деятельности британского посольства в Исламской республике с участием Филипа Хаммонда продемонстрировала, что и этот бастион пал. Английские бизнесмены додавили правительство, объяснив чиновникам, что пока Даунинг-стрит будет раздумывать, то ушлые континенталы – Берлин, Париж, Рим, Вена и даже Мадрид со Стокгольмом и Варшавой – займут на иранском рынке самые «вкусные» ниши, оставив Лондону лишь «пресную овсянку». Оно и понятно – в кругу партнеров калькулятором не щелкай.
Но – и это крайне важная деталь – «падение» британского бастиона было согласовано с Белым домом и произошло с санкции Обамы и Керри. Понятно, что рывок Европы в Иран будет использован ими в Конгрессе как еще один аргумент в пользу одобрения подписанного в Вене итогового Соглашения. И администрация Белого дома, и Госдепартамент уже предупредили ряд американских сенаторов: «Из-за ажиотажа европейского бизнес-сообщества в отношении иранского рынка возобновление полноценного санкционного режима против Тегерана будет невозможным». Но пока здесь больше политики чем экономических реалий.
«Точка невозврата», после которой Иран уже может не опасаться нового витка экономической блокады, потому как Европа выступит против этой американской инициативы, еще далеко не пройдена. Все соглашения, которые европейские компании либо уже подписали, либо готовят к подписанию с иранской стороной, носят лишь предварительный характер. Ни один санкционный акт, касающийся Тегерана, еще не отменен. Все политические договоренности существуют пока только, по большему счету, в виде добрых намерений. Тому же европейскому бизнесу потребуется много времени, чтобы поверить, что крупные долгосрочные проекты с Ираном безопасны – то есть, не вызовут недовольства США и репрессий со стороны американского Казначейства. У которого, замечу, вполне хватит сил осадить любую крупную компанию из Европы, слишком уж быстро, вопреки «генеральной линии», приступившую к освоению иранского рынка. Как бы ни хотелось Берлину, Лондону Парижу и другим европейским столицам поддержать национальный бизнес в его устремлении на Тегеран – в краткосрочной перспективе делать это они смогут только с оглядкой на Вашингтон.
Торжественно возобновив 23 августа деятельность своего посольства в Тегеране, Лондон ничуть не опоздал. Скорее, именно теперь, после этого шага можно уверенно говорить, что европейской гонке за наиболее крупные и наиболее прибыльные доли иранского рынка, действительно дан старт. С учетом тех особых отношений, которые всегда связывали Великобританию и США, Вашингтон получил прекрасную возможность отслеживать каждый шаг европейского бизнеса в Исламской республике. Прямо из окон британского дипломатического представительства.
Источник: iran.ru
