В правительстве «прорабатывается идея» ограничения численности скота и птицы в личных подсобных хозяйствах.
Мы отказались от импорта продовольствия из государств Евросоюза, США и многих других стран, которые поддержали антироссийские санкции. Работаем над импортозамещением. И вдруг – призыв к сокращению количества коров, свиней, овец, гусей и кур на крестьянском подворье, которое на официальном языке именуется «личным подсобным хозяйством» – ЛПХ. С чего бы это? Что, у нас сегодня уже избыток мяса, молока, сыров, колбас и прочей провизии, разве дешевеет она день ото дня?
Предложение это внес губернатор Ставропольского края Владимир Владимиров. Он отметил, что в регионе, и в целом по России личные подсобные хозяйства не обладают четкими правовыми критериями. Есть, дескать, граждане, которые содержат на своем подворье по полторы тысячи бычков, отары в четырнадцать тысяч овец. Какое же это ЛПХ? Поэтому, считает глава региона, на Ставрополье для них приемлем был бы лимит до пяти голов крупного рогатого скота и до двадцати овец.
Инициатива, в общем, не нова. Еще в 2009 году ее озвучили здешние законодатели, но тогда не нашли поддержки федеральной власти. «Мы завалены жалобами на ЛПХ, – сетуют в комитете Государственной Думы Ставропольского края по аграрным вопросам, земле, продовольствию и природопользованию. – Люди пишут: соседи держат у себя во дворе большие стада коров, свиней, овец и коз. Всюду мусор, смрад от испражнений животных. Просто нечем дышать».
Действительно, что за жизнь, когда рядом с твоим домом – по сути, животноводческая ферма, а в палисадник, на огород струится из–под соседского забора навозная жижа. И такие стоят «ароматы»…
Не будем, однако, торопиться с окончательными выводами.
По странному совпадению, тогда же, в 2009 году, группа компаний «Соцэкономбанк» предложила создать в Ставропольском крае агрокомплекс, получила на это принципиальное согласие местных властей. Такие предприятия, учреждаемые, в основном, финансовыми и финансово–промышленными группами владеют – и не только тут – львиной долей земли, капиталов, главенствуют на продовольственных рынках.
С введением ответных санкций агрокомплексы, фирмы, продавцы незамедлительно и радостно взвинтили цены на продовольствие. Этого показалось мало. Решили устранить внутренних конкурентов – личные подсобные хозяйства, которые «портят рынок».
Впрочем, если вспомнить, и советская власть тоже в свое время не давала им «развернуться». Положения «Примерного устава сельскохозяйственной артели» определяли размеры приусадебной земли в личном пользовании колхозного двора: от 25 соток до полгектара. Из живности: корова, свиноматка с приплодом, до двух голов молодняка крупного рогатого скота, десяток овец и коз, неограниченное количество птицы и кроликов.
Цифры эти с годами менялись, корректировались. Не по санитарным или экономическим, а главным образом, по идеологическим соображениям. Чтобы, грешным делом, вновь не взрастить в деревне кулака, способного стать активной политической силой.
Были когда–то ЛПХ и в городах. В палисадниках, за оградами бродили куры, утки, а фабричным, заводским гудкам вторило пенье петухов. Сегодня тут грядки, а тем более, сарай для скота – большая редкость. Держать корову, свинью или козу даже на окраине – дело почти немыслимое. На месте лужков и полянок, некогда служивших «мини–пастбищами» – жилые кварталы, торговые центры. Трудно с кормами, с утилизацией отходов.
Зато на селе теперь ЛПХ – солидный сегмент производства продукции. Они, можно сказать, экономический и социальный феномен текущего времени. Для миллионов семей такая форма занятости, в силу разных причин, стала нормой. Зачастую – и единственным способом заработка, существования.
Согласно закону «О личном подсобном хозяйстве», занятие им не считается предпринимательской деятельностью. Как и реализация выращенной здесь продукции. Есть, как видим, ЛПХ, где сотни коров, овец, свиней. По сути, промышленное производство, хотя числится подсобным и, соответственно, не платит налоги.
Цель предполагаемого закона – еще и подстегнуть переход таких ЛПХ в статус фермеров и индивидуальных предпринимателей.
«Может, они и хотели бы выйти из тени, изменить свой статус, платить государству полагающиеся сборы, – полагает известный экономист–аграрник, академик РАН Владимир Милосердов. – Но тогда разорятся, станут банкротами. Потому что нет у них никакой государственной поддержки. Недоступность кредитов, излишне строгий настрой налоговых служб при проведении проверок отвращает успешных владельцев ЛПХ от ярма официального предпринимателя».
В условиях санкций и «холодной войны» нужно терпимо относиться к подобным «товарным» ЛПХ. Рассматривать, прежде всего, как надежных поставщиков продовольствия. В любом случае не подведут, не оставят страну на голодном пайке. Было бы разумно обеспечить их всеми видами финансовой помощи, которую получают другие сельхозпроизводители.
Однако до девяноста процентов бюджетных денег пока что достаются агрохолдингам, концернам, объединениям. Значит ли это, что они производят девяносто процентов сельхозпродукции?
По данным официальной статистики за 2014 год, восемьдесят процентов картофеля, овощей и фруктов выращено в ЛПХ, которым денег вообще не дают. Вместе с фермерами они также произвели 53 процента молока, почти 38 процентов мяса.
В сельхозпредприятиях насчитывалось 8,5 миллиона голов крупного рогатого скота, в ЛПХ – 8,6 миллиона. Те же фермеры поставили четверть валового сбора зерна, треть подсолнечника. А получили всего десять процентов государственной поддержки.
Агрокомбинаты призваны добиваться высоких урожаев, надоев, привесов скота на основе передовых технологий, научно–технического прогресса. Это, как принято выражаться, своего рода сельские маяки. Пока что «свет» многих из них тускл. Вкупе с местными властями и торговлей они держат под контролем доставку продукции от поля до прилавка, преграждая путь на рынок «чужакам», тем же хозяевам личных подворий. Запрет на импорт продовольствия избавил от конкурентов, обеспечивает монополистам сверхприбыли. Выходит, с их точки зрения, нет стимулов заботиться о расширении производства, создании новых рабочих мест. Осталось разве что «прищемить» ЛПХ.
Мельчайшие, но многочисленные хозяйства «путаются под ногами», зачастую предлагают покупателю товар дешевле, чем агрохолдинги и сетевые магазины. Словом, помеха, от которой не худо бы избавиться. Но «чтобы делу дать законный вид и толк», ищут поводы, причины. ЛПХ обвиняют в антисанитарии, в распространении птичьего гриппа, свиной чумы и прочих грехах.
Между тем всегда считалось: небольшие стада, их рассредоточенность – хорошее средство предупреждения эпидемий. Теперь стараются убедить общественность в обратном: эпидемии, дескать, менее опасны на крупных фермах. Зато антибиотики, другая химия, которой тут пичкают животных, попадает затем в продукты питания, делает их небезопасными для здоровья потребителей.
Агрокомплексам пока не удается успешно и нужными темпами развивать мясное скотоводство, овцеводство, коневодство. Телята, ягнята, жеребята должны пастись свободно, на лугу. Многотысячное стадо быстро его затаптывает. Приходится перегонять животных с одного пастбища на другое, иногда на большие расстояния. При этом снижаются привесы, ради которых и содержат скот.
В общем, выгоднее небольшие стада, но их должно быть много: десятки, сотни тысяч. Как раз то, что и предлагают ЛПХ, крестьянские, фермерские хозяйства. Найдется тут место и крупному агробизнесу. Может забирать бычков у тех же «малышей» – для дальнейшего откорма.
Старшее поколение современных единоличников передает пастушеский посох, садово–огородную и другую сельхозтехнику в руки молодой смены – выпускников школ. Не станет семейных хозяйств – не будет и таких традиций. Откуда тогда возьмутся агрономы, инженеры, зоотехники, фермеры, которым предстоит возрождать заброшенные пашни, луга и пастбища, спасать от полного исчезновения деревни – очаги славных крестьянских традиций, национальной самобытности и культуры?
В Россельхознадзоре между тем инициативу ставропольцев встретили с пониманием. Дескать, ЛПХ зачастую не соблюдают технические регламенты, нарушают правила пожарной, экологической безопасности. Закон «О ветеринарии», например, обязывает владельцев скота предоставлять его специалистам для осмотра на предмет заболеваний. Единоличники нередко уклоняются от этой процедуры. Опять же антисанитария, на которую много жалоб.
Нынче большинство крестьян имеют земельные наделы за пределами деревни. То есть ведут хозяйство в чистом поле. Закон разрешает строить здесь производственные помещения. Те же коровники, свинарники, овчарни. Ближе к пастбищам, дальше от жилья.
Словом, способы уладить конфликты и спорные вопросы, найти «точки соприкосновения» интересов имеются. Важно, чтобы их видели, учитывали местная власть, органы контроля и надзора. Как это делают, скажем, в Белгородской области. Несколько лет назад здесь столкнулись интересы крупных свинокомплексов и ЛПХ. Первые обошли единоличников по себестоимости продукции, в итоге свинина мелких частников оказалась на рынке неконкурентоспособной.
Депутаты и администрация области не стали призывать к созданию и принятию федерального закона, который бы ограничил предпринимательскую деятельность ЛПХ. Их перенаправили на производство продукции, которая была в дефиците: молока, мяса птицы, кроликов. Местные власти помогают осваивать эти отрасли животноводства. Предлагают финансовую поддержку, недорогие, соответствующие санитарным нормам, проекты коровников, птичников. Поддерживать чистоту и порядок на сельских улицах помогают и проводимые тут конкурсы на лучшее подворье.
В России восемнадцать миллионов личных подсобных хозяйств. В каждом как минимум два работника. Ошибиться во взаимоотношениях с таким количеством собственников государство не имеет права. Слишком опасными, драматичными могут быть социальные и экономические последствия.
Есть районы, где не осталось сельхозпредприятий, а только мелкие фермы, ЛПХ. Необдуманные ограничения их деятельности могут обернуться для здешних жителей потерей средств существования.
Дмитрий Медведев сегодня успокаивает общественность, что никаких решений по ЛПХ пока нет: «И вовсе не уверен, что они будут».
Хорошо, если так. Между прочим, если верхний предел был бы установлен в размере пяти условных голов скота, как того требуют авторы законодательной инициативы, в том же Ставропольском крае, опять же по их подсчетам, под действие закона попал бы лишь один процент ЛПХ. И это – на благодатном юге! В Нечерноземье или Сибири корова или овца есть не на каждом сельском подворье. И к чему тут федеральный закон, если для привлечения к порядку нарушителей санитарных, экологических и всяческих других норм содержания животных достаточно местную власть употребить? «Сегодня для нас важнее ограничить количество чиновников на душу населения в административных и надзорных органах», – читаю в интернете отклик на эту инициативу ставропольцев.
А то ведь придется вспоминать некрасовские строки: «Кушай тюрю, Яша! /Молочка-то нет! /Где ж коровка наша? /Увели, мой свет!».
Александр Платошкин
Источник: stoletie.ru
