В нашей реальности последних полутора лет явно не хватает одной детали. Той самой, которая была обязательным элементом с 91-го года. А именно — исторических холиваров.
Не то, чтобы их совсем нет, но они пунктирны, вторичны и уж точно не хедлайнеры. А, между тем, в прошлые годы интернет-тусовка сжигала мегаватты энергии лишь для того, чтобы снова сойтись в виртуальных боях на тему Второй мировой, Гражданской и дальше по списку.
И это особенно любопытно, потому что весь современный терминологический бестиарий оттуда – из прошлого. «Бандеровцы», «коллаборационисты», «фашисты» — кто-то ставит их в кавычки и добавляет смайл, кто-то использует на полном серьезе. Но лексика из прошлого не возвращает нас к обсуждению этого самого прошлого. И тот, кто на полном серьезе берется рассуждать о минувшем, вызывает скептическую улыбку.
И дело, как мне кажется, не в отсутствии поводов. Дело в исчезновении причин.
Минувшие полтора года стали временем, когда повестка изменилась до неузнаваемости. Шестеренки истории, ржавевшие последние двадцать три года, в 2014-м снова вздрогнули и с хрустом начали вращаться.
Наше настоящее стало субъектнее нашего прошлого – нет больше смысла нырять в двадцатый век, чтобы понять линию разграничения «свой»-«чужой».
Новая реальность справляется с ролью мировоззренческого градусника на порядок лучше, чем старая. Чей Крым? С кем воюет Украина? На каких условиях Украине нужен мир на Донбассе?
ДНР актуальнее ОУН-УПА – и отношение к происходящему важнее отношения к произошедшему. Не имеет значения — акцептирует Днепропетровск Степана Бандеру в качестве национального героя или нет: куда важнее то, что этот город является украинским форпостом на востоке страны.
Мы впервые оказались в ситуации, когда современность важнее истории.
Уже не надо отматывать на семьдесят лет, чтобы делить мир на своих и чужих – вот она, новая шахматная партия, выбирай свою сторону. Спор о прошлом возможен лишь в аудиториях, а не в окопах. В окопах спорят о настоящем. А сами по себе окопы – предмет для будущего спора.
Те праздники, которые когда-то считались объединяющими, изменили свое звучание. Потому что теперь оба лагеря уверены, что по другую сторону сидит враг. Если он празднует наш праздник, значит, он не понимает его смысла. Если бы понимал — не был бы врагом. Или не праздновал бы.
И такая же ситуация с остальными маркерами. Какая разница, какую церковь считает своей лейтенант в окопах под Мариуполем? Его отношения с небом определяются траекторией летящих снарядов, а не «общественным консенсусом». И материться в радиоэфире он будет именно на том языке, на котором сочтет нужным – а не на том, который выберет для него политик, уверенный в том, что «украинец» — это категория этническая, а не политическая.
Но вопрос не только в том, от чего Украина ушла – вопрос в том, куда она идет. Актуальный украинский холивар – разрешать или запрещать свободное владение оружием. Социальное перераспределение или либертарианство. Протекционизм или свободный рынок. Наращивание или сокращение соцобязательств.
Ответы на эти вопросы не просто определяют будущее страны: они определяют то, будет ли у страны будущее вообще. Потому что коллекция вышиванок не дает их обладателю монополию на истину.
Последние пятьсот дней доказали, что прошлое не способно давать ответы – наше завтра зависит от свободы ведения бизнеса, величины коррупционной составляющей, уровня бюрократизации госуправления, умения определять приоритеты, в конце концов.
Не стоит верить тем, кто будет звать на виртуальные исторические баррикады. Обычно так поступают те, кому нечего сказать по поводу будущего. В конце концов, тот факт, что у Данте грешники идут с головами, повернутыми назад, вряд ли можно считать простым совпадением.
Мир изменился. Нет смысла задавать старые вопросы. Время формулировать новые.
Павел Казарин
Источник: pravda.com.ua
