2 сентября исполняется четверть века непризнанной Приднестровской Молдавской республике.
В мире насчитывается 193 признанных государства и 10 непризнанных или полу-признанных образований, не являющихся членами ООН. Шесть из них — на территории бывшего СССР.
Когда советские граждане после нескольких десятилетий несвободной и материально неблагополучной, но стабильной и относительно цивилизованной жизни принялись убивать друг друга, для очень и очень многих это стало шоком. Тем более, не там, где народ горячий, а, практически, в Европе.
В 1970-х годах, слушая на «голосах» западных экспертов, предрекавших крах СССР из-за межнациональных противоречий, я снисходительно улыбался. Живут далеко, рассуждают умозрительно, нашей реальности не знают. «Совок», конечно, когда-нибудь рухнет, но из-за экономической неэффективности, бедности и дефицита, закрытости и запретов. А национальный вопрос? Да люди давно забыли, кто какой национальности!
По имеющимся данным, так же мыслил Михаил Горбачев. Чего угодно ждал, но к тому, что раскрепощенная им гражданская активность первым делом устремится в русло сепаратизма и национализма, оказался не готов.
В начале 1991 года, когда все это стало фактом, у меня состоялся разговор с одним весьма неглупым и немало пожившим аналитиком.
Я уверял, что национализм лишь обертка для недовольства людей экономической и политической ситуацией, желание «эмигрировать, никуда не уезжая». Встань страна решительно на путь рынка и демократии, никто не захотел бы отделяться.
Все так, говорил собеседник, но есть еще иррациональный инстинкт, заставляющий объединяться со «своими» по крови и языку и отмежевываться от «чужих».
Потом я признал, что он, хотя бы отчасти, был прав. Видно, нельзя всех по себе мерить.
25 лет — достаточный срок для выводов.
Главный из них очевиден: обо всем нужно и можно договариваться, худой мир всегда лучше доброй ссоры. А если знать только свой интерес и правду, считать оппонентов негодяями, и при этом непонятно, на каком основании, рассчитывать на легкую и быструю победу — жди несчастья.
Наломали дров
В начале 1989 года Союз писателей Молдавии и его печатные органы «Нистру» и «Литература ши арта» озаботились актуальнейшей темой — переводом молдавского языка на латинскую графику.
Не только местным русским и украинцам, но и молдаванам языковая реформа вкупе с переводом образования и делопроизводства на молдавский сулила жизненные трудности на пустом месте. И вообще — других забот не нашлось?
Не понимали, какая будет реакция? Отлично понимали.
С другой стороны, большевики в свое время изменили русскую орфографию, а мусульманские народы СССР по их воле меняли письменность дважды: арабскую на латинскую, потом на кириллицу. И ничего ужасного ни с кем не случилось. Уж точно не та проблема, из-за которой стоит лить кровь.
К тому же следовало, наверное, понимать, что мнения могут быть любыми, а писатели еще не власть. У них богатое воображение, мало ли что они скажут!
Тем не менее, уже летом 1989 года на предприятиях Приднестровья начали создаваться ни много ни мало «отряды самообороны».
Вопрос об алфавите превратился в дело принципа, начались митинги и контрмитинги, на которых с обеих сторон говорилось много лишнего.
31 августа Верховный Совет Молдавии принял компромиссный вариант закона о языке, провозглашавший его государственным и узаконивший латиницу, но не предусматривавший полного вытеснения русского языка из общественной жизни. Объединенный совет трудовых коллективов Приднестровья в ответ организовал всеобщую забастовку, продолжавшуюся три недели, несмотря на увещевания самого Горбачева.
Следующий год прошел в нагнетании страстей, взаимных обвинениях и драках на улицах и в зале парламента. Никто никому не доверял и не хотел уступать, стороны априорно обвиняли друг друга в самых ужасных замыслах вплоть до намерения устроить кому-то «геноцид». Вместо стремления найти компромисс действовал принцип: «За зуб всю челюсть разобьем!».
Именно в Молдавии впервые прозвучал лозунг: «Чемодан — вокзал — Россия». Сторонники созданного в Приднестровье «Интердвижения» в ответ обзывались фашистами и заявляли, что в Сибирь следует отправить активистов Народного фронта Молдавии.
23 июня 1990 года парламент в Кишиневе постановил считать незаконным включение Бессарабии в СССР в 1940 году. В Тирасполе сказали, что, в таком случае, нелегитимна передача Приднестровья, прежде входившего в состав Украины, Молдавской ССР.
Историю вообще лучше оставить историкам, а когда в эту сферу вмешиваются юристы и законодатели, результаты, как говорится, могут быть любыми. Скажем, назначенный Москвой прокурор Крыма Наталья Поклонская недавно поставила под сомнение легитимность отречения Николая II, видимо, не подумав, что, если Российская империя продолжает существовать де-юре, то и Владимир Путин — нелегитимный глава государства.
От слов к крови
2 сентября депутаты приднестровских местных советов собрались на чрезвычайный съезд, провозгласили себя союзной республикой в составе СССР и объявили о выходе из Молдавии.
Насколько их направляла «рука Москвы», достоверно неизвестно, но, по крайней мере, официально единственный призыв к здравому смыслу прозвучал тогда из Кремля. В декабре 1990 года Михаил Горбачев подписал указ, в котором объявил провозглашение ПМССР не имеющим юридической силы, одновременно призвав руководство Молдавии пересмотреть ряд принятых актов, «чтобы соблюдались интересы всех национальностей, проживающих на территории ССР Молдова». Но его уже никто не слушал.
Первые силовые столкновения произошли еще до распада СССР, а в 1992 году дошло до боев с применением авиации и танков, в которых с обеих сторон погибли почти тысяча человек, в том числе порядка 400 невооруженных мирных граждан. Около 4,5 тысячи человек были ранены.
Возникла угроза стабильности всего СНГ.
При поддержке властей непризнанной республики радикальная коммунистка Сажи Умалатова объявила о планах собрать в Тирасполе депутатов распущенного в сентябре 1991 года союзного Съезда, объявить Приднестровье «освобожденной территорией СССР» и повести оттуда борьбу с «режимом Ельцина».
Среди офицеров дислоцированной в Приднестровье российской 14-й армии пошли разговоры о переходе под юрисдикцию ПМР.
Избежать худшего помогла решительность нового командующего армией Александра Лебедя, который сначала навел порядок во вверенных ему войсках, а затем жестко одернул радикалов с обеих сторон.
21 июля 1992 года было заключено соглашение о мирном урегулировании, 1 августа завершено разведение вооруженных формирований участников конфликта.
Лебедя ругали и в Кишиневе, и в Тирасполе, что, на мой взгляд, первый признак того, что он действовал правильно.
Впоследствии генерал попытался применить свой опыт в Чечне.
Почему в одном случае сработало, а в другом нет? Ну, наверное, менталитет разный. По счастью, и в Молдавии, и в Приднестровье не нашлось достаточного количества людей с психологией Басаева. Как только перестали звучать выстрелы, жизнь начала помаленьку налаживаться.
Когда сходит лавина, уже невозможно определить, кто первый начал, и кто реагировал адекватно, а кто избыточно. На оскорбление отвечают ударом. Постоянные разговоры о жестокости, подлости и коварстве другой стороны укрепляют веру в свою правоту и готовность идти до конца. Чем меньше люди образованы и информированы, тем более дикие страхи и мифы лезут им в головы. Нарастает истерия: «Умрем, но не уступим».
Надо остановиться и подумать хоть минуту.
Ради чего?
Очень скоро обнаружилось, что идея присоединения к Румынии, чего, главным образом, и боялись приднестровцы, популярна в Молдавии лишь у части интеллигенции.
Русский сохраняет статус языка межнационального общения, работают 263 русские школы.
Со своей стороны, непризнанная республика убрала из своего названия слова «советская» и «социалистическая», оставила разговоры о возрождении СССР и занялась своими местными делами.
Тип цивилизации, образ жизни, отношения между личностью и государством, экономическая модель, моральные ценности — вот что важно, а не то, кто какой национальности. А в этом смысле разница между частями разделенной Молдовы невелика. Общественный строй один: капитализм с постсоветской спецификой.
По отзывам наблюдателей, вражда на бытовом уровне давно угасла.
Счастливее в конечном итоге никто не стал. И Молдавия, и непризнанное Приднестровье — бедные, по многим показателям неблагополучные страны.
Ну, и стоило стулья ломать?
«Заморозка» надолго?
При этом перспектив политического урегулирования не просматривается, прежде всего, потому, что по обе стороны разделительной линии сложились свои элиты, не желающие делиться властью. Да и привыкли уже существовать врозь.
Полузабытая приднестровская ситуация вновь обрела актуальность в связи со сменой власти на Украине. Пошли разговоры о том, что непризнанная республика оказалась в блокаде, и России придется либо «слить» ее, либо чуть ли не танками к ней пробиваться. Но пока признаков обострения нет. Украине хватает проблем, кроме как заниматься Приднестровьем и дополнительно осложнять отношения с Москвой.
Для Молдавии нерешенный территориальный спор — стоп-кран на пути евроинтеграции. Есть мнение, что ради этого все и продолжается, как и в случае с Донбассом.
Недавно я участвовал в симпозиуме экспертов, где присутствовал гость из Кишинева. Для затравки дискуссии, отлично понимая, каким будет ответ, я спросил: почему бы вам не признать независимость Приднестровья, не освободиться от этой гири на ногах и не устремиться без помех к главной цели? Так человек взвился, словно его шилом кольнули.
Ну, значит, похоже, что «замороженный конфликт» отметит еще не один юбилей.
Врачи знают, что купировать болезнь легче, чем вылечить. Беда в том, что единственным способом радикального лечения нередко оказывается хирургическое вмешательство, которое неизвестно, чем кончится, и бывает для организма тяжелее болезни.
Приднестровская ситуация, конечно, не идеальный пример для подражания. Но, как показывает опыт последних 25 лет, и так можно жить. Главное — жить, а не убивать друг друга.
Источник: bbc.com
