Российские власти все еще не решаются выйти за рамки легальности и опереться на категорию легитимности, выставляя таким образом Россию не самодостаточной цивилизацией, но всего лишь корпорацией.
Как следует оценивать события на Украине за последний год? Это всё же успех для России, учитывая Крым, или провал, учитывая Новороссию? В эмоциональном смысле это был год своего рода «русских горок».
Россия сначала взлетела на вершину абсолютного торжества в момент возвращения Крыма в его естественное геополитическое пространство. Но затем Россия тут же рухнула в пропасть полной беспомощности и, по сути, капитуляции в Новороссии. Та затяжка процессов, та невнятная реакция, которую мы наблюдали в течение многих месяцев с начала активных боевых действий в Донецкой и Луганской Народных Республиках, конечно, сильно деморализовали российское общество. Потому что вначале была общая убеждённость и представление о том, что в Новороссии повторится крымский сценарий. Хотя бы в силу того, что в цивилизационном смысле эти пространства никак не отличаются: что Крым является частью Русского мира и населён русскими людьми с русской культурой и принадлежащей общей русской цивилизационной матрице, что Новороссия является абсолютно таким же идентичным пространством. И если мы говорим о возрождении Русского мира, а именно на фоне этих лозунгов происходило возвращение Крыма, то, безусловно, этот процесс не должен был остановиться в Донбассе, а должен был развиваться с той же динамикой и, возможно, по тому же сценарию, что и в Крыму.
Это создало бы последовательную картину действий и реагирования российской власти на те вызовы, с которыми Россия столкнулась после евромайдана в Киеве. Но вдруг, по какой-то совершенно непонятной для общества причине, этот процесс остановился, причём у власти была полная легитимность сделать это. Легитимность — как незримая общая массовая поддержка со стороны русского большинства, и даже ожидание, которое опережало действия власти на несколько шагов.
Мы помним, как развивалось и действовало медиапространство, оно предвосхищало события, которые вот-вот должны были произойти. Но к общему разочарованию, сожалению, непониманию и абсолютной растерянности этого не происходило. Мало того, происходили вещи, которые абсолютно противоречили тем заявлениям, которые делала власть и вообще российская политическая элита. Лозунг «своих не бросаем!» оказался абсолютно опровергнут, забыт. Не то, что Россия не допустила появления жертв, а она — официальная Россия — скорее даже выступила с позиции стороннего наблюдателя, глядя на то, что происходит в Донбассе, просто статистически фиксируя потери, ведя счёт на сотни, потом на тысячи погибших. При этом абсолютное невмешательство, конечно, привело российское общество в смятение и растерянность. Это полностью деморализовало его. И это ещё будет иметь серьёзные последствия для нашего общества и для нашего государства. В первую очередь, связанные с потерей легитимности власти, то есть, той самой незримой поддержки абсолютного большинства, которая даёт право власти действовать порой за пределами легальности, за пределами формальных юридических нормативов, законов или каких-то других ограничительных актов.
Легитимность — это одна из базовых категорий, как в политологии, так и в любых других процессах, которые связаны с политикой. И во внешней политике она так же часто используется. Например, Запад, те же самые Соединённые Штаты Америки постоянно ссылаются на такую категорию, как легитимность. То есть на то, что они имеют легитимность сделать что-то, — например, вторгнуться в Ирак, хотя это лежит за рамками легальности, ограничено какими-то законодательными или юридическими нормативами или их отсутствием.
Россия же не решается выходить за рамки легальности и опереться на категорию легитимности. Это объясняется тем, что РФ всё-таки не вышла за пределы корпорации «Россия», которая осуществила присоединение Крыма. В этом случае меняются оценки, меняются категории, всё обозначается совершенно в иных критериях и в иных определениях. Значит, если мы говорим о Крыме, то речь не идёт о восстановлении Русского мира, но лишь о том, что корпорация «Россия» осуществила некий финансово-политический акт, некое хозяйственное действие, то есть, присоединила часть структуры другой корпорации к своей.
Но это совершенно не то, чего ожидало российское общество, и не то, о чём говорили и патриоты, и обычные граждане России. И это совсем не то, что вдохновляет, фасцинирует и окрыляет российское общество. Ну, какая радость обычному человеку от того, что, например, «Газпром» поглотит часть «Роснефти» или наоборот, или «Роснефть» включит в себя часть «Лукойла», или даже весь? Абсолютно никакой. Это корпоративные процессы, которые не касаются обычных граждан и не создают атмосферу патриотического подъёма.
Но если российская власть не опирается на легитимность, если она не синхронизируется с чаяниями большого русского народа, с процессами ожидания восстановления Русского мира, значит, она не действует как цивилизация Россия, а действует как корпорация, осуществляя некий хозяйственный акт. Что и было продемонстрировано в Крыму. Потому как дальнейшие события, связанные с Донбассом, показали, что этот, ещё один фрагмент распадающейся, обанкротившейся корпорации «Украина», корпорация «Россия» интегрировать в себя не может. Не хватает оборотных средств, свободных активов, не хватает мощностей, юридической поддержки.
Получилось так, что Донбасс оказался слишком крупным куском для корпорации «Россия», чтобы осуществить его корпоративное поглощение. Но дальше, в таком случае, российское население, российские люди просто разводят руками и говорят: «Ну, ребята, тогда вы расписываетесь в самых худших подозрениях, на разжигании которых как раз и играют враги России, нынешнего режима, которые указывают на то, что у власти находятся не элиты в полноценном представлении этого определения, а лишь наёмные менеджеры, которые осуществляют эффективное управление в целях оптимизации получения прибыли, в том числе, и даже в первую очередь — для себя лично». А это совсем не то ожидание, не тот процесс, который мы видели, глядя на крымские события.
Существует весьма распространенная точка зрения, которая сводится к следующему: несмотря на запредельные рейтинги Владимира Путина, несмотря на то, что различные соцопросы показывали, что россияне приветствуют воссоединение Крыма с Россией, на то, что они поддерживают Донецк и Луганск, власть должна думать о том, как это аукнется, чем людей завтра кормить. Санкции и российские ответные антисанкции всё-таки сказались пагубно на экономике, на курсе рубля. И в этом смысле, продолжают апологеты правительства, так ли уж честно говорить о том, что власть совершила некое предательство по отношению к Новороссии и вообще к идее Русского мира?
Верна или ошибочна подобная позиция, зависит от того, из каких категорий исходить. Дело в том, что понятие Русского мира лежит за пределами материального, то есть, оно опирается на такую категорию как дух, или душа и духовность — производные от духа. А также на некую историческую миссию, которую выполняет русский народ на протяжении веков и даже на протяжении целого тысячелетия. Мы не можем свести всё это к исключительно материальным категориям. Получается тогда, что русский народ — это просто народ-обыватель, который выше своего материального благосостояния ничего не видит. А это далеко не так. Народ России на протяжении столетий сталкивался с куда более тяжёлыми ситуациями и переживал куда большие тяготы, испытания, ограничения ради того, чтобы сохранить свой суверенитет и реализовать свой цивилизационный путь — каким он является в представлении русского большинства.
Русский народ построил континентальное государство, в которое включилось множество других народов евразийского континента, вместе с русскими соучаствовавших в нашей общей истории нашего общего имперского, континентального государства. Всё это категории куда более высокого порядка, нежели обывательское материальное благосостояние и некое бытовое спокойствие. Поэтому российский народ готов ко многим свершениям, он готов сам включаться в эти процессы, он готов к мобилизации, к самопожертвованию и самоотдаче, если есть адекватная этой готовности цель. Например, восстановление цивилизационного влияния большой России на евразийском пространстве, которое она только теряет в течение последних двух с лишним десятилетий.
Но теперь уже власть не готова к этому. Получается, что власть не соответствует этим задачам, этим чаяниям. Или это просто не те люди, которые могут это реализовать, поэтому они опускают планку сразу, заведомо на более низкий уровень, и апеллируют к тому, что понятно эффективному менеджеру. Они говорят: «Видите, курс доллара вырос, нефти — упал, дефицитные продукты исчезли, импорт подорожал». И всё сводится к этому. К постоянному педалированию этих тем, «Не обращайте внимание на Русский мир, — говорит власть. — Это химера. Вот исчезнувшая фуагра — это да, это чисто-конкретно».
Но большинству населения от этой «фуагры» ни холодно, ни жарко, и от устриц, пропавших из магазинов, и от других деликатесных продуктов, потому что они и так их не потребляли. А вот Русский мир, представление о великой России — это запечатано в сознание русского человека, сохраняется и передаётся из поколения в поколение на уровне памяти крови, на уровне коллективного бессознательного. Русская идея — это то, от чего невозможно отвертеться, что невозможно вычистить и стереть, или заново перепрошить. Это и есть суть русского человека, без этого русского просто не будет, это будут какие-то другие люди, совершенно не имеющие отношения ни к России, ни к русской истории, ни к русской цивилизации.
Можно ли говорить о том, что российская власть упустила свой шанс? Россия имела абсолютную и легальность, и легитимность для того, чтобы присоединить фрагменты Русского мира, которые так же волюнтаристки в определённый момент были присоединены к этому искусственному образованию. И, по сути, Украина обязана своей субъектностью в качестве национального государства, а точнее, даже в качестве неких намёток национального государства именно большевистским вождям, в первую очередь Ленину, который видел переформатирование большого имперского пространства романовской России исключительно в европейских категориях. То есть, переносил строго, просто один в один, ситуацию, произошедшую в Европе в момент распада империй и создания на их месте национальных государств, на российскую почву.
И так как в России для этого не было предпосылок, а в Европе были, то он искусственно создавал так называемые «национальные республики», которые должны были, по его представлению, самоопределиться в качестве политических наций, а затем, осуществив большевистскую социалистическую революцию, войти в союз уже марксистских социалистических государств. Подав пример дальше — Восточной Европе, Западной Европе, Центральной Европе — как надо действовать. Но это абсолютно догматическая модель, которая не имела под собой никаких предпосылок.
Государство Украина было создано искусственно, эта государственность накачивалась за счёт России, за счёт русских элит и централизованного менеджирования, держалась в общем пространстве Русского мира, Советского Союза в ситуации, когда партия стояла над законом и жёстко следила, чтобы ничего не распадалось. Как только партия была демонтирована, ничего больше не стояло на страже сохранения большого пространства советского государства, всё начало рассыпаться на искусственные фрагменты, которые не имели исторических предпосылок для того, чтобы сложиться именно в такие национальные государства, которые мы наблюдали на постсоветском пространстве всё это время.
В отличие от Европы, где эти предпосылки как раз складывались, и этот процесс был естественным. В России он был искусственным, поэтому нет ничего, что наполняло бы ценностью украинскую государственность, кроме воли России видеть Украину суверенным, цельным национальным государством. По сути, вся легитимность украинской государственности происходит из России, держится на России, на воле сначала Ленина, который отдал Новороссию в состав этого искусственного государства, потом по воле Сталина, который присоединил ещё западные территории. Потом Хрущёв довершил эту искусственную конструкцию ещё и Крымом. Но нет больше ничего, кроме стремления России сохранять эту целостность, что могло бы её обеспечить, эту украинскую государственность.
И вот они отказываются от всего этого и говорят, что нам больше не нужно от России ничего, а значит, больше и нет никаких предпосылок к её существованию. Нет даже никакой легальности, потому что мы знаем, как подписывались Беловежские соглашения. Поэтому Украина распадается естественным образом, этот процесс закономерен. Ранее он искусственно сдерживался Россией, сейчас он не сдерживается, потому что Россия отвергнута, оттуда изгнаны российские, русские политические элиты, всё русское. Соответственно, Украина возвращается к состоянию, в котором субъектами становятся малоросские этносы, то есть к догосударственным формам. Это не то, что способно удерживать или хотя бы сохранять государственность.
Всё, что могло сохранить украинскую государственность, начиная от Ленина, памятники которому сегодня демонтируют этнонационалисты, и, заканчивая присутствием российского капитала, постоянным субсидированием Россией украинской государственности за счёт скидок на газ и поставок других энергоресурсов, от всего этого Украина отказалась. Соответственно, больше нет никакой легитимности и нет никакой легальности, учитывая незаконность Беловежских соглашений. То есть, всё логично: не хотите государство? — тогда мы забираем обратно то, что мы вам подарили, прирезали, присоединили.
Все это можно было бы сделать на совершенно законных основаниях: и на основе легальности, и на основе легитимности. Но мы столкнулись с ситуацией, когда уже российская элита начала сдавать назад и продемонстрировала свою неготовность это сделать, то есть, по сути, отказалась от этого, она сказала: «Извините, мы не сможем вернуть себе то, что принадлежит нам по праву, исторически, цивилизационно». И мало того, закрыла глаза на те бесчинства, которые осуществили так называемые украинские этнонационалисты и на востоке Украины, и в Одессе, и в других регионах бывшей Украины.
То есть, по сути, мы устранились от этого, что и стало самым главным деморализующим, разлагающим наше общество фактором, который ещё скажется в будущем, потому что общество, конечно, инерционно и инертно. Оно медленно раскачивается, долго осознаёт новые статусы, новые исторические события, изменившиеся категории и так же долго теряет эту энергетическую подпитку. И, конечно, последствия будут не сиюминутными, но отложенными, и они, безусловно, будут, на следующем этапе — завтра, послезавтра мы обнаружим абсолютную неготовность общества откликаться на обращения власти. Потому что в тот момент, когда это произошло, общество мобилизовалось в поддержку власти, но власть эту мобилизацию отвергла, по сути, отказавшись от той поддержки, которую общество готово было осуществить. Следующего такого шанса может не быть ещё очень долго.
Что касается разрешения конфликтной ситуации в Донбассе, то, как это ни странно, Россия может осуществить всё, что угодно: либо отсоединить Юго-Восток от Украины, либо дать особый статус Донбассу, либо признать ДНР и ЛНР. Любой сценарий из перечисленных России под силу реализовать. Россия — это геополитический субъект и источник суверенных пока ещё решений. Она имеет огромный потенциал, начиная от военного и заканчивая моральным, человеческим и духовным — всё это у неё в наличии, поэтому Россия сегодня в состоянии реализовать любой сценарий. Она можем отдать Новороссию на растерзание бандеровцам, Америке, и тем самым пригласить глобальный Запад к непосредственному соприкосновению с собой в военном смысле, потому что в этом случае прямо у границ России появится натовский контингент, а такое непосредственное соприкосновение всегда, неизбежно, — это просто закон, — заканчивается прямым военным конфликтом.
То есть, если Россия хочет столкнуться с Западом, в военном смысле, помериться с ним силами, бросить ему военный вызов, — «ну-ка, Запад, иди сюда, ближе! — сейчас мы тебе покажем нашу силу богатырскую» — тогда нужно отдать ЛНР и ДНР обратно Украине. То есть для того, чтобы дотянуться до Запада кулаком, он должен подойти ближе, он должен подойти прямо к российским непосредственным границам. Вот здесь, на территории Ростовской, Белгородской, Курской, Брянской областей должны находиться натовские солдаты. И, как в своё время, перед началом Великой Отечественной войны, Россия должна их видеть невооружённым глазом, она должна иметь возможность плюнуть в них, кинуть в них гнилой картошиной, показать им неприличный жест, они ей в ответ то же самое, что вскоре закончится прямым военным столкновением с НАТО. Это один сценарий.
И, вполне возможно, что Россия вполне способна его выдержать, ибо она в военном плане является непобедимой. Никто не в состоянии в прямом военном столкновении победить Россию. Поэтому, если Россия хочет приблизить быстрый конец Запада, она должна пригласить его сюда, прямо на Донбасс, закрыв глаза на то, что двигаясь к российским границам, всех тех людей, которые стояли за Россию, они просто намотают на гусеницы натовских танков, но Россия на это закрывает глаза для осуществления финальной битвы.
Но тогда дальше, двигаясь после этого на Запад, нельзя будет уже останавливаться нигде, а двигаться прямо до Ла-Манша и уже закрывать в принципе эту зону Римланда, чтобы вновь не оставалось плацдарма для повторного наступления на Россию с западного направления. Россия всегда оставляет там какой-то небольшой плацдарм для Запада, с которого он потом начинает развивать новое наступление. Может быть, в этом заключается хитрый план Путина. И тогда Путин — герой, он войдёт в историю, как победитель — освободитель Европы — от Владивостока до Дублина, как создатель единого геополитического пространства.
Есть второй сценарий, который заключается, может быть, в том, что Путин хочет развалить Украину, что сделать тоже очень просто. Достаточно признать ДНР и ЛНР, что в условиях экономического коллапса Украины создаст прецедент, после которого всё остальное просто посыплется одно за другим, чего и ожидали русские люди от Владимира Путина с весны 2014 года.
Можно освободить Украину военным образом, просто введя войска, ибо это ситуация, идентичная ситуации 2008 года с Южной Осетией и Абхазией. Тогда Россия по просьбе так же непризнанных республик, как и там, вводит на Донбасс свою армию, например, 58-ю легендарную армию, которая уже освободила Южную Осетию и Абхазию от натовского вторжения, а их народы от геноцида, и повторяет этот же сценарий совершенно тем же самым образом с теми же самыми последствиями. Тогда Россию тоже пугали войной с НАТО, но война уже неизбежна, даже если мы просто отдаём всё — о чём я говорил выше. Введя войска, Россия может освободить Новороссию, дойти до Днепра, а там дальше собраться с силами, подумать и либо двинуться дальше, либо остановиться пока на время — и это третий сценарий, доступный России.
Все эти сценарии сегодня равновозможны. Всё под силу России. Но для этого нужны два главных качества российским политическим элитам, номинальным, как сейчас выясняется, — это воля и ум. Без ума, одной волей можно обойтись, но без воли ум уже не поможет. Всё. Без ума и воли — это уже просто катастрофа и капитуляция.
По сути, «хитрый план» нынешних элит может заключаться в том, чтобы всё сдать, приблизить НАТО к нашим границам, а потом вынужденно воевать с НАТО и Западом, и уже в процессе войны — как это уже было опять-таки в российской истории, причём не раз — мобилизоваться, проснуться, воспрянуть. Медведь, про которого часто говорит Путин, наконец-то, пробудится, вылезет из берлоги и поймёт, что полтайги уже опять оттяпали. И только после этого начнёт её обратно возвращать. Может быть, такой вот сценарий в формате шоковой терапии: Россия сначала спровоцирует своим бездействием войну, удар по ней, и потом вынуждена будет, уже на ходу пробуждаясь, давать ответ.
В этом, как и в двух других сценариях, вполне может заключаться хитрый план Путина. Россия сегодня может сделать всё. Любой сценарий ей под силу, учитывая, что и Запад, и Соединённые Штаты Америки находятся не намного в лучших условиях.
Эти все искусственные категории, на основании которых мы сопоставляем всё время российские возможности, они эфемерны и сиюминутны. Они рассыпаются, как карточный домик — могущество Америки базируется на мощи доллара, который базируется на вере в доллар, которая базируется на военном могуществе Запада. Как только один из этих параметров начинает проседать, всё обсыпается, ослабляя одно за другим.
Запад находится в том же самом мире, в тех же самых открытых условиях, как и Россия, а вместе мы находимся в глобальном пространстве, что и Россия. При этом Запад с его могуществом является ещё более виртуальным явлением, чем Россия, которая имеет хотя бы какие-то реальные активы. Запад имеет виртуальную фондовую экономику, основанную на цифрах, которые скачут по экрану. Но это условное могущество, существующее только до тех пор, пока в него верят. Поэтому Россия сегодня можем всё, однако не способна на это решиться.
Валерий Коровин, директор Центра геополитических экспертиз
Источник: evrazia.org
