У меня была возможность работать с фотоматериалами Корейской войны (1950-1953), включенными в архив ООН и Национальный архив США. За время войны столица Южной Кореи Сеул дважды была взята и освобождена.
Самые эмоциональные военные снимки — это картины потока беженцев зимой 1951 года. Огромные колонны стариков, старух, женщин и детей, единственное имущество которых — то, что они смогли унести с собой, быстро шагают прочь от ужасов линии фронта.
Когда я закончил работу с историческими фотографиями, то подключился к лентам новостей, иллюстрированным снимками с сербско-венгерской границы, с побережья Средиземного моря и так далее. И тут виден поток измученных людей.
Но современные фотографии, будь то побережье Италии или железнодорожная станция Македонии, абсолютно не совпадают с картинами мытарств беженцев времен Корейской войны. На современных снимках и в теленовостях видно, что большая часть тех, кто пытается попасть в Евросоюз, это мужчины в возрасте от 20 до 40 лет. Очень редко заметны пожилые люди. Еще реже женщины с детьми.
Если те, кто попадает в Европу, типичные беженцы, то получается, что наиболее незащищенная социальная группа в мире — в любом его уголке — это только и исключительно мужчины в возрасте от 20 до 40 лет.
Во время Корейской войны картина была полностью иной. В колоннах беженцев только женщины, старики и дети. В них практически нет мужчин трудоспособного возраста.
Почему? Потому, что в час беды, когда за противником огромное преимущество, мужчинам надо сдерживать врага с оружием в руках, чтобы незащищенные — женщины, дети и старики — могли спастись.
Если все показанные по ТВ и на снимках мужчины действительно беженцы, то большая часть из них — негодяи. Они не пытались с оружием в руках задержать противника, чтобы их жены, сестры, матери и дети могли спастись, а как самые сильные и быстрые, сами бежали первыми, бросив менее защищенных людей в руки врага.
Это дезертиры или жалкие выродки, которые свою жизнь ценят дороже, чем жизнь любого из членов своей семьи.
Второй вариант. Те, кого мы знаем по выпускам новостей, не беженцы. Тогда все сходится. Они не негодяи и не выродки. В Европу отправляются менеджеры семейного бизнес-проекта. Мужчина — посланник семьи, задача которого — найти лучшее, более богатое место для всей семьи. Мужчине надо устроиться и создать возможность, чтобы сюда могли переехать другие члены семьи. Это бизнес-проект по миграции.
Семья вкладывается в поездку одного мужчины, зачастую влезая в огромные долги, потому что нелегальное путешествие в Европу очень дорого. Одно место на надувной лодке с Ливийского побережья стоит 5 000 евро. «Билет» с турецкого берега до острова Лесбос в Греции, где надо преодолеть только 10 километров по морю, стоит 1500 долларов и т.д.
Мужчине надо попасть в Европу. Ему для начала надо заработать деньги, чтобы выплатить долги, а потом создать условия для переезда остальных.
Семья следует за «беженцем». Поэтому таким «беженцам» не нужны Греция, Македония, Сербия, Венгрия, Латвия или Литва. В этих странах бизнес-план не будет успешен.
Для начала надо попасть в богатый европейский город. Только там есть смысл оформлять бумаги. Поэтому мигранты возмущаются венгерскими учреждениями, которые регистрируют их в первой стране ЕС, куда они приехали, и не закрывают глаза, чтобы мигранты могли нелегально пересечь территорию Венгрии и легализоваться в какой-то богатой стране ЕС.
Смешнее всего, что в ЕС нашлись лидеры, которые такие действия Венгрии называют торпедированием ценностей Евросоюза. Венгерская политика — торпедирование не ценностей ЕС, а бизнес-планов африканских и азиатских семей.
Вопрос экономических мигрантов создал новый критерий, определяющий, кто демократ, а кто расист.
Каждый, кто говорит, что экономические мигранты выдают себя за военных беженцев, и выступает против предоставления убежища таким людям, — это фашист, расист, недемократ, изгой, и постулируется, что он принадлежит к маргинальному меньшинству в любой стране ЕС. Тем, кто поддерживает демократию, ценности ЕС, без возражений надо соглашаться на принятие любого числа мигрантов независимо от того, по каким мотивам они явились в Евросоюз…
Агрессивные миграфилы заняли руководство ЕС и по абсолютно непонятным причинам призывают игнорировать те принципы, на которых в международном праве основаны правила предоставления убежища военным беженцам.
Для начала попробуем ответить на вопрос: есть ли у суверенного государства обязательства принимать любого иностранцы, который приедет на его территорию и потребует статус беженца?
Ответ недвусмысленен — нет! У суверенного государства нет абсолютных обязательств принимать любого иностранца, который просит убежище. В 1999 году один мой коллега надумал попросить политического убежища в Швеции. Ему тут же в Арландском аэропорту в полицейском участке влепили в паспорт знак, запрещающий въезд в Швецию в следующие пять лет, и с первым самолетом выслали в Латвию.
Предоставление убежища военным и политическим беженцам — человечный шаг, но не абсолютные обязательства. Конвенция ООН о статусе беженцев от 28 июля 1951 года недвусмысленно определяет, что интересы безопасности любого государства важнее добровольно принятых на себя обязательств предоставлять приют беженцам. В Конвенции это указано в девятой статье:
«Ничто в настоящей Конвенции не лишает Договаривающееся государство права во время войны или при наличии других чрезвычайных и исключительных обстоятельств принимать временные меры, которые оно считает необходимыми в интересах государственной безопасности, по отношению к тому или иному определенному лицу, еще до выяснения этим Договаривающимся государством, что оно действительно является беженцем и что дальнейшее применение в отношении его означенных мер необходимо в интересах государственной безопасности». Переведем это с дипломатического языка на понятный нормальным людям. Военный беженец — гость в стране, которая его принимает. Военный беженец не хозяин и повелитель. Это чужак, принятый из сострадания в чужом доме.
Это, в свою очередь, означает, что он может находиться в этом доме ровно столько, пока не угрожает спокойствию и безопасности других людей этой страны.
Когда создавалась Конвенция по беженцам, это понимание было неоспоримо. Именно так записано во второй статье конвенции:
«У каждого беженца существуют обязательства в отношении страны, в которой он находится, в силу которых, в частности, он должен подчиняться законам и распоряжениям, а также мерам, принимаемым для поддержания общественного порядка».
У Латвии и ЕС нет никаких обязательств принимать экономических мигрантов. В свою очередь, у Латвии и ЕС есть право, предоставляя убежище военным беженцам, сказать «нет», если под угрозой безопасность Латвии или Евросоюза.
И главное. У нас нет обязанности предоставлять кров людям, нарушающим или не соблюдающим вторую статью Конвенции ООН о беженцах.
Юрис Пайдерс
Источник: imhoclub.lv
