Российский крестьянин, как ни покажется странным, и поныне живет в условиях продразверстки.
Ценники в продмагах, будто счетчики такси, обновляют цифры с пугающей покупателя быстротой. Правда, в августе, по данным Росстата, продовольствие подешевело на 0,7%. Ситуацию слегка улучшили сезонные товары: овощи, фрукты. А с начала года продукты питания выросли в цене на семнадцать с лишним процентов.
Это, как говорят, средняя температура по больнице. С учетом черной икры, дорогостоящих балыков и прочих деликатесов, недоступных массовому покупателю. Продукты повседневного спроса подорожали существенно. Подсолнечное масло, крупы, сахарный песок – на 30–45%. Опять же, согласно статистике. Человек, знакомый с динамикой цен не понаслышке, а по прилавкам, назовет куда более крутые цифры.
Как же так? Правительство обещало импортозамещение. Свои, значит, доморощенные, недорогие продукты.
Такая задача нам по плечу. Располагаем девятью процентами пашни планеты, четвертью пресной воды. Можем прокормить и себя, и еще, как минимум, полмира. Да и санкции заставляют разобраться, наконец, что у нас там с экономикой.
Последние десятилетия Россия раболепно встраивалась в западную «систему ценностей». Наши либерально ориентированные политики пытались превратить ее в страну «периферийного капитализма». Чтобы снабжала Россия государства так называемого «первого мира» сырьем, рабочей силой, интеллектуальными ресурсами. Собственное производство было заброшено, рынок наводнили заморские изделия, продукты. Санкции, как и следовало ожидать, поставили страну перед угрозой товарного дефицита. Особенно чувствителен он в машиностроении и сфере тонких технологий.
В аграрном же секторе мы ограничили себя добровольно. Импортозамещение – мера, по сути, правильная, хоть и запоздалая.
Поистине: птица нашей мудрости – жареный петух. Что, если откажет заграница и в продовольствии? Тогда не помогут ни танки, ни ракеты, голод не тетка. Это хорошо уяснили для себя правительства развитых стран, а потому заботливо поддерживают высокий уровень самообеспечения продовольствием.
В США и Франции он составляет 100%, в Германии – 93%, Италии – 78%. У нас – по разным оценкам – чуть больше половины потребности.
Казалось бы, импортозамещение дает нашим крестьянам доселе невиданный шанс наращивать производство, беспрепятственно поставлять продукцию потребителю, не «перекручивая цены», и при этом получать прибыли. Но за год с лишним после объявления этого курса ситуация на продовольственном рынке лишь ухудшилась, цены, как видим, существенно выросли.
Минсельхоз, минпромторг и другие ведомства, подобно путейцам, лишь перевели стрелки на продовольственные потоки с иных материков. При том, что доставить товар из сопредельных стран значительно дешевле и проще, чем из Южной Америки, Азии, Африки, знаем, за морем телушка – полушка, да рубль перевоз.
Новые экспортеры, к тому же, пока не имеют достаточного объема товара, чтобы заполнить наш рынок. Настороженность у них вызывают и высказывания высокопоставленных наших чиновников. Дескать, антисанкции – мера временная. Если так, то стоит ли наращивать мощности далеких от России плантаций, ферм?
Самое верное для нас в сложившихся условиях – укреплять собственный агропромышленный комплекс. АПК стимулирует развитие машиностроения, других отраслей, повышает спрос на товары и услуги. Глубокая переработка сельскохозяйственного сырья позволит дополнительно создать миллионы рабочих мест, наполнить казну в больших объемах, чем нефтяная труба.
Однако положение в этой стратегически важной отрасли не внушает оптимизма. Рост производства за прошлый год составил 3,7%. На текущий он вовсе запланирован в объеме 2,7%. Устарели и медленно обновляются машины, оборудование, не хватает минеральных удобрений, химических средств защиты растений. В забвении селекция и семеноводство, племенная работа на фермах.
Между тем у сельхозпроизводства своя специфика. Сезонность работ не позволяет использовать технику с максимальной отдачей. К примеру, зерноуборочный комбайн, агрегат дорогостоящий, служит 10–15 дней в году. А вот станок на заводе — триста дней, в две–три смены. Иными словами, АПК не может конкурировать с другими отраслями, нужна ему господдержка. В странах Европы она составляет до 40% от себестоимости продукции.
Тамошний крестьянин получает кредиты под 1-2% годовых. Наш – под 15–18%.
Стоит ли при этом удивляться, что импортозамещение сводится к «импортозамене», со всеми вытекающими последствиями. «Безумие, происходящее с ценами на продуктовых рынках, их бешеные скачки вверх, которые рушат потребительский спрос, говорят о полном бессилии власти в управлении этими процессами», — заметил 7 сентября публицист Олег Попцов. А на следующий день появилось сообщение о том, что Федеральная антимонопольная служба «предупредила» компании за их прогнозы о повышении цен. Наивно и абсолютно беспомощно все это выглядит, поистине нашли топор под лавкой. Более действенных способов совершенствования и защиты продовольственного рынка правительство придумать, конечно, не смогло…
Россия вступила в ВТО. Организацию, объединяющую 153 страны. Всех заверили: именно этот шаг будет способствовать достижению объявленной кабинетом министров цели. Нормами ВТО регулируется свыше 90% мировой торговли, естественно, и нам не след оставаться в стороне. Но это вовсе не значит входить во что бы то ни стало, на любых условиях. Специалисты предупреждали: наш агропром еще не готов работать по правилам ВТО, советовали прежде оказать ему существенную поддержку, провести модернизацию.
Опять же, не прислушались. Бывший министр экономического развития Герман Греф, напомним, отвечал: «Точка зрения, что государство должно расширять присутствие в экономике и взять под опеку какие–то отрасли, является неандертальской». Похоже, амбициозному чиновнику незнакомо мнение на сей счет крупнейшего американского ученого–экономиста Джона Гэлбрейта, который считал: «Кто говорит о возвращении к свободному рынку времен Адама Смита, не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера».
Г. Греф покинул правительство. Единомышленники в подходах к АПК остались. Наши переговорщики, ценою немалых усилий, отстояли для села господдержку выше той, которая предусмотрена правилами ВТО. И что же? На 2013 год она была запланирована в размере 42% объема, согласованного с этой организацией. В 2014 году – 47%, и только в 2018 году, возможно, будет свыше 90%. Зачем же тогда было копья ломать, не лучше ли добиваться уступок по другим позициям? На момент вступления в ВТО по отношению к России действовали 94 ограничительные меры, сегодня отменены лишь немногие из них.
Зато в широко раскрывшиеся ворота российского рынка хлынул мощный поток зарубежных товаров. Рост импорта продукции животноводства в десять раз превышал темпы роста ее отечественного производства. Это смешало карты наших сельхозпредприятий. Всерьез было взялись за решение продовольственной проблемы хозяйства Центрального федерального округа, на 50% увеличили поставки свинины. Одновременно росло и ее поступление из–за рубежа. Возник дисбаланс между спросом и предложением, упали доходы, приостановилось строительство крупных свинокомплексов.
Предмет особой гордости высокопоставленных кураторов агропрома – экспорт зерна. Да, есть, чем гордиться: продавать его за границу в наших условиях – все равно, что гнать на экспорт лес–кругляк и другое сырье, которое потом возвращается в виде готовых товаров. Лучшая альтернатива такому экспорту – развитие собственного животноводства, для которого зерно – основа кормовой базы.
В минувшем году Россия поставила за рубеж тридцать миллионов тонн пшеницы и других злаков. Заработала на этом 7,1 миллиарда долларов. Зато потратила на импорт продуктов — по большей части, мясомолочных — более сорока миллиардов долларов.
Как говорится, почувствуйте разницу. И огромную.
Значительную часть недостающего продовольствия могли бы уже сегодня восполнить свои крестьяне. По данным того же Росстата, 80% картофеля, овощей и фруктов производят личные подсобные хозяйства. Вместе с фермерами они дают 53% молока, 38% мяса. Но зачастую их продукция остается невостребованной. С ликвидацией государственной системы закупок и потребительских кооперативов крестьяне стали жертвами крупных торговых сетей. Из–за их диктата, засилья спекулянтов–перекупщиков розничные цены формируются вовсе не на условиях свободного рынка. Доля селян в затратах на производство продукции – не менее 50%. Доля прибыли – от силы 20%. За килограмм картошки платят им 6–7 рублей. В магазинах ее предлагают по 25–40 рублей. Опять же, почувствуйте ту самую разницу…
Курирующие торговлю чиновники добились ликвидации ларьков, мини–лавочек и базаров. Шаговой доступности, с демократичными ценами. Беспокоит, мол, их санитарное состояние — не в пример торговым сетям. Но именно «Ашан», «Дикси», «Пятерочка», «Перекресток» и другие гиганты продовольственного рынка регулярно попадают в списки нарушителей санитарных норм.
Тем не менее, взоры недовольного покупателя обращены к деревне. Почему цены кусаются? Где обещанное — якобы от ее имени — импортозамещение? А крестьянин, как ни покажется странным, и поныне живет в условиях продразверстки. В годы революции, гражданской войны закрома опустошали продотряды. Сейчас перекупщики, торговые сети забирают львиную долю выращенного, по мизерным, как сказано, ценам.
Выход, конечно, есть. И проверен он практикой: зарубежной, отечественной. Развивать инфраструктуру села, восстанавливать потребительскую кооперацию как важнейшую форму аграрного бизнеса. Создавать ее разветвленную сеть, способную конкурировать с сетями торговыми. Кооперация объединит сельских жителей, поможет, как некогда и было, сообща выращивать, хранить, перерабатывать, сбывать продукцию. Окажет населению и другие, прежде всего, бытовые услуги. Что особенно важно для пожилых людей. Отчасти решит и проблему занятости. А главное – обеспечит эквивалентный обмен между городом и селом.
В период НЭПа Россия насчитывала 65 тысяч потребительских кооперативов, объединявших 9,5 миллиона крестьянских дворов. Через кооперацию проходило около 70% розничного товарооборота. Она же помогала восстанавливать разрушенное войнами сельское хозяйство.
А теперь о приятном. На российскую территорию уже не приземляется куриный десант из Америки. Пресловутые «ножки Буша» заменило отечественное диетическое мясо. Производительность наших птицефабрик соответствует западным стандартам, качество продукции выше. Значит, многое можем, если захотим.
Но чтобы импортозамещение стало реальностью, а не расхожей фразой в речах политиков, надо внедрять передовые технологии и в других отраслях аграрного сектора.
Дело затратное, глава минфина Антон Силуанов постоянно сетует на нехватку средств. В то же время иные госпрограммы осваивают лишь 2-3% бюджетных денег. Остаются они невостребованными и у многих сотен промышленных предприятий. Неиспользованные суммы на счетах Банка России ежегодно достигают нескольких триллионов рублей.
Государство вкладывает средства в зарубежные ценные бумаги под 1-2% годовых. Часть их можно бы использовать на поддержку сельского хозяйства, выдавая заемщикам кредиты под те же 1-2%. Многие экономисты предлагают списать или хотя бы заморозить долги деревни, которые накопились в результате бездарной финансовой политики реформаторов первой волны. Наконец, можно бы повременить с возведением не первоочередных «престижных» объектов.
Импортозамещение требует конкретных, решительных мер, а не пустых деклараций, не поиска причин «торможения» процесса. Проще, конечно, кивать на кризис и Евросоюз, США, их козни, провокации, уповать на патриотизм, долготерпение россиян. И ждать, когда подорожают энергоресурсы, чтобы жить более или менее сносно, ничего по существу не меняя в экономике.
То есть, вернуться в тот же тупик и еще раз наступить на грабли. Зная, что они там лежат.
Александр Платошкин
Источник: stoletie.ru
