О причинах резкого роста числа конфликтов в трудовой сфере, начавшегося в России, рассказывает политолог Николай Миронов.
Центр экономических и политических реформ (ЦЭПР) опубликовал доклад по итогам мониторинга социально-экономической напряженности в регионах. По данным этого исследования, в России в третьем квартале 2016 года, по сравнению с предыдущим кварталом, число конфликтов в трудовой сфере увеличилось более чем в два раза — с 263 случаев до 544. Большинство из них связаны с задержками заработной платы, причем в некоторых местах они доходят уже до года. О причинах этого явления, напоминающего «лихие девяностые», в интервью «Росбалту» рассказал руководитель ЦЭПР Николай Миронов.
— Как следует из данных вашего доклада, рекордсменами по задержкам зарплат выступают обрабатывающие отрасли России. Чем вы это объясняете?
— Обрабатывающие и строительство. Нефтянка, и все, что касается добывающих отраслей (в основном, нефть и газ) всегда находятся у нас в стране на особом экономическом положении, оставляют себе достаточно большую часть дохода, что позволяет им сохранять довольно высокие зарплаты. Они находятся на экспортных потоках и могут позволить себе выживать и никого не сокращать.
А вот обрабатывающая промышленность не защищена. Она в значительной степени ориентирована на внутренний рынок, санкции его подрубили — даже то, что было. Внутренний рынок в период кризиса очень сильно сократился, потому что упал платежеспособный спрос населения, прежде всего. Чем меньше зарплата и пенсии, тем выше цены и тем меньше граждане могут купить.
Дальше начинается замкнутый круг. Чем меньше покупают, тем меньше доходы предприятий, чем меньше доходы предприятий, тем хуже живут работники и тем меньше они покупают…
В таких случаях обычно включаются бюджетные механизмы поддержки, как было в США во времена Великой депрессии, и не только там. Государством создаются рабочие места (тогда это были так называемые общественные работы), в предприятия вливаются деньги, что позволяет им выживать. Повышается покупательная способность населения и так далее.
Но у нас это не делается, несмотря на то, что в действительности это помогло бы самому государству тоже, так как в РФ и налоговая база сокращается. У нас еще многое упирается в бюджет, но и он сократился. Уменьшился и госзаказ. Соответственно, предприятия живут хуже и от этого тоже — прибыли у них упали. Они платят меньше налогов, бюджет становится еще меньше, дальше по нарастающей.
— Что нужно делать в такой ситуации?
— Чтобы распутать этот клубок, надо дать предприятиям деньги. Это можно сделать либо напрямую через бюджет (потому что сам по себе спрос не поднимется), или косвенно — посредством банков, которые у нас за счет бюджета и капитализируются. Но здесь возникает разрыв цепочки, поскольку банки выдают деньги под очень высокие проценты. Предприятия не могут их взять и финансовый голод сохраняется.
— В вашем докладе содержится информация, что сейчас в России есть задержки зарплат и на предприятиях ВПК. Это выглядит удивительно, поскольку финансирование оборонки как раз не сокращается.
— В целом да, но это происходит на отдельных предприятиях. Госзаказ — он ведь не монолитный, в нем есть разные сегменты, так что в отдельных случаях подобное возможно, но в целом, там, где существует госзаказ, подобное все-таки аномалия. Хотя и там происходит некоторое фактическое сокращение госрасходов. Но пока это не тенденция.
— Есть ли информация о состоянии дел в этой сфере у бюджетников и работников ЖКХ? В докладе я этого не увидел.
— Пока мало и только по отдельным регионам — в Забайкальском крае, в Хакасии, Калининградской области.
Один из основных регионов, который лидирует по невыплатам зарплат в бюджетной сфере — Забайкальский край. Там ситуация вышла из-под контроля и до сих пор не нормализована. Совсем недавно в крае прошли митинги в государственных предприятиях и учреждениях.
Но в основном бюджетная сфера живет немного по другим законам. Там бастовать и выходить на улицы не принято. Чисто психологически бюджетникам сложнее согласиться на протест, чем работникам коммерческих предприятий. Кроме того, изначально уровень жизни там не был высоким, поэтому стабильность выплат зарплат сохраняется, правда, при этом не происходит их рост. Там, где допущены резкие скачки, как в Забайкальском крае, возникает протест.
Вообще, бюджетники и пенсионеры у нас люди бедные. Зарплаты и пенсии у них низкие, но государство не допускает, чтобы их вообще не платили. Это задача политическая. Потому и «слетел» губернатор Забайкалья — он допустил социальную напряженность в бюджетной сфере.
Повторю, увеличения доходов населения не происходит. А цены растут и люди живут все хуже и хуже, хотя сила привычки, инерция делают свое дело. Будешь бастовать — тебя с работы выгонят. А что делать дальше, куда пойдешь?
— Вы обращаете внимание на то, что сообщения о снижении задолженности по зарплатам (впрочем, незначительном, — на 3,7%) на фоне резкого роста количества конфликтных случаев в трудовой сфере выглядят странно и высказываете предположение о том, что не вся информация о случаях задержки зарплат попадает в официальную статистику. На ваш взгляд, кто скрывает данные о росте задолженности на предприятиях? Росстат, власти, работодатели?
— Я бы не стал ругать Росстат. Многие предъявляют ему претензии, говорят, что он микширует социальные проблемы, но на самом деле это далеко не всегда так. Без статистики тоже плохо, поэтому, что есть, то есть. Другое дело, что сами предприятия, и органы Роструда, региональные власти могут не направлять информацию туда.
Например, мы выявляем какой-то конфликтный случай, но это не значит, что юридически там было все безупречно оформлено, правильно были соблюдены все статистические нормы и руководство предприятия всем, кому надо, заявило: да, мы не платили зарплату.
Часто бывает по-другому. Люди по факту перестают получать деньги, но при этом информация об этом никуда не направляется, а им говорят: «завтра, завтра» и могут даже юридически это оформить. У некоторых ведь зарплата состоит из оклада и премии. В итоге оставляют голый оклад, премии срезают, человек получает какие-то копейки, но юридически все чисто. Мы ведь обычно подписываем трудовые договора, в которые уже заложено нарушение наших прав. А иначе с работодателем не договориться.
И получается, что люди сидят без зарплаты, но никто об этом не знает. Ни Роструд, ни налоговые органы не реагируют, пока вы туда не напишите. Впрочем, они часто ничего не делают и после того, как получат такое обращение.
Ни налоговая, ни Пенсионный фонд у нас почему не обращают внимания на то, что от работников вдруг перестали поступать платежи. Так было, например, в Гуково Ростовской области — пока шахтеры не провели там акцию протеста, никто из государственных органов не забил тревогу. А между тем и Пенсионный фонд, и налоговая не получали деньги. Возможно, была какая-то договоренность… В результате дошло до того, что люди взбунтовались.
Мы лишь фиксируем обострение ситуации, а формальная составляющая может быть разной. То же самое и с органами статистики. Они фиксируют только то, что им пришло. У нас в стране правильно оформленная задолженность по зарплатам на сегодня составляет 3 млрд рублей, но фактическая сумма гораздо выше. Все остальное — в тени.
