Если проследить за громкими делами последних лет, которые связаны с оскорблением чувств верующих, то складывается стойкое ощущение, что верующие у нас очень чувствительные и оскорбить их чувства может каждый. Прямо как художника. Или как боксера.
Причем реакция официальной церкви на оскорбления больше похожа именно на реакцию боксера – длинным хуком справа, хорошенько вложившись в удар, чтобы обидчик уже не поднялся.
Так было с «пуськами», устроившими «панк-молебен», за который им впаяли по два года колонии, хотя многие юристы (в том числе из совета при президенте) пришли к выводу, что это скорей мелкое хулиганство с наказанием в виде ареста на 15 суток.
Недавно похожая ситуация возникла с «ловцом покемонов», которому дали 3,5 года, хоть и условно, но тоже по большому счету за хулиганство.
Можно вспомнить еще дело о постановке «Тангайзера», которая прямого отношения к церкви не имела, так как спектакль шел внутри театра, в закрытом помещении, куда войти можно было только по билетам. Никто не заставлял верующих покупать их, идти на этот спектакль и подвергать испытаниям свои религиозные чувства. А когда группа людей собирается в закрытом помещении (театре, квартире или где-то еще), чтобы изложить друг другу собственные взгляды на библейские события и религию, то с какой стати это надо запрещать?
Понятно, что постановки вроде «Тангайзера» и тем более выходки вроде «ловли покемонов» и «панк-молебна» для верующих граждан крайне неприятны и церковь не может оставаться к этому безучастной. Ну так и боритесь за свою правоту силой своей веры!
Если вас оскорбили словом – ответьте своим словом, которое будет сильнее, чтобы все поняли, что оскорбляющий вас неправ, чтобы ему стало стыдно. А если ему не станет стыдно, то пусть его осудит общество, пусть он станет изгоем и другие не будут ему подражать – в этом и будет заключаться победа церкви и веры над супостатами.
Если вас оскорбили поступком – ответьте своим поступком, который окажется выше и правильнее, поставит хулиганов на место, заставит общество осудить их и предотвратит появление подражателей.
В театре поставили плохой спектакль, порочащий религию? Поставьте хороший спектакль, который укажет на чужие пороки и установит нравственные ориентиры. Добейтесь, чтобы ваш правильный спектакль смотрело больше людей, чтобы зрители отвернулись от порочного спектакля и пошли на ваш.
Не можете? Вот тогда и действуют наши «охранители религии» – как боксеры, которые не способные ответить словом, зато могут врезать хорошо поставленным хуком, чтобы и обидчик уже не поднялся, и другие убоялись.
Вот только охрана религии путем устрашения противников – это бесперспективно. Проверено в средние века на опыте святой инквизиции. Церковь, которая начинает бороться с противниками каленым железом, становится только слабее. Потому что сила религии – в слове и вере, а применение каленого железа в качестве «царицы доказательства» – это от недостатка веры и сильных правильных слов.
Собственно весь смысл религии в том и заключается, чтобы подняться над физической силой, физическим миром, плотью – и перейти в сферу духовного воспитания общества. Чтобы силой духа побеждать противников. В том числе и на поле боя, где оружия полно у каждой из сторон, но побеждает тот, у кого кроме оружия есть сила духа и высшая правда.
А когда охранители религии начинают применять оружие против тех, у кого и оружия в общем-то нет, кто оскорбил их словом или хулиганской выходкой – это значит, что у самих охранителей стало слишком мало веры.
Разве не так? Разве приговоры по 2-3 года за хулиганство – это не оружие, примененное охранителями веры против тех, у кого из оружия только слово и мобильный телефон (средство распространения того же слова)? Разве это не удар «хуком справа» в ответ на оскорбление?
Вот и получается, что церковь у нас похожа даже не на обиженного художника (что само по себе было бы грустно), а на обиженного боксера (что совсем печально). А наша судебная система, истово охраняющая чувства верующих методом ареста богохульников, чем-то неуловимо напоминает святую инквизицию, которая пыталась каленым железом сделать то, что нужно делать словом.
Получается, что не хватает у них слов, если они берутся за оружие. И веры не хватает. Если чувства верующих можно оскорбить простой хулиганской выходкой, значит, у этих верующих слишком слабые чувства. Религию они превратили в культ, а святых в идолов.
А охранители защищают этот культ с идолами, потому что он обеспечивает их власть и способствует их доходам. И не верующие они по большому счету, а идолопоклонники – что с позиций христианства является грехом.
В христианском учении не было призывов ни к крестовым походам, ни к казням неверных. Это организаторы крестовых походов сами додумали и решили использовать религию в качестве прикрытия и обоснования для войн, истинной целью которых была власть и деньги.
Религия превращается в культ, а святые – в идолов с целью укрепления власти служителей этого культа.
Если пример крестовых походов кажется далеким и утратившим актуальность – есть более свежие примеры.
ИГИЛ и другие террористы, ведущие свои «священные войны» точно так же превратили ислам в культ и используют древнюю и вполне мирную религию для обоснования своих войн. Которые на самом деле ведутся за ресурсы, за территории, за деньги от торговли нефтью, историческими реликвиями, оружием и наркотиками.
Да, людям свойственно отстаивать свои идеи, взгляды, веру. Но делать это можно по-разному.
Одно дело, когда человек доказывает правильность своей идеи, аргументируя это, показывая ошибки оппонентов, демонстрируя на личном примере правильность своего жизненного пути и порочность противников. И совсем другое – когда он отвечает на слово ударом, на удар – двумя, а потом зовет подмогу и давай доказывать свою правоту методом «кто сильнее – тот и прав».
Но метод «кто сильнее – тот и прав» – это путь в сторону, обратную от религии, веры, духовности. Это путь к животному миру, где все сводится к охране территории, кормовой базы и добычи, где прав тот, кто окажется сильней чисто физически.
Но чтобы выяснять, кто сильней физически – не нужно ни веры, ни религии, ни даже языка. Даже в стаю можно собраться без всякой религии и языка – волки прекрасно научились это делать, действуя тем же методом «кто сильнее». Вожаком у них становится сильнейший, и стая подчиняется ему, не затрудняясь никакой религией.
Человек отличается от животных именно тем, что у него есть язык и разум. И пользуясь данным ему языком и разумом, он научился договариваться, объясняться, воспитывать детей в соответствии с принятыми в обществе нормами поведения, писать законы.
И кроме тех законов, по которым дают 2 года колонии или 3.5 года условно, человек записал законы Божьи, которые находятся на более высоком уровне, чем законы государственные.
И точно так же, как сотруднику правоохранительных органов не следует опускаться до «волчьих законов», а следует соблюдать УПК – так же и верующему, если он истинно верует, не нужно опускаться до защиты своей религии в суде.
Ведь если верующий начинает защищать свою религию в суде – значит, он уже опускается на ступеньку ниже и расписывается в своем религиозном бессилии, в неспособности защитить свою веру средствами этой самой веры.
В суде можно и нужно защищать имущество, в том числе церковное. Можно и нужно судить за посягательства на жизнь и здоровье, в том числе служителей церкви. Но защищать религию в суде нельзя.
Религия, обратившаяся за защитой в суд земной инстанции – по существу перестает быть религией и опускается до этой самой земной инстанции, до уровня общественного движения или государева культа.
А в случае с христианством возникает еще и прямое нарушение того, что записано в Библии и чему на личном примере учил Иисус: «Не суди и не судим будешь. Пусть в меня бросит камень тот, кто сам без греха. Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую».
Никогда не задумывались, в чем смысл наставления про подставленную щеку?
Подставляя обидчику другую щеку, вы оказываетесь выше его духовно и даете ему шанс осознать, что он был неправ. Даете ему шанс превзойти искушение ударить по второй щеке, победить свое внутреннее зло. Подставляя другую щеку, вы пытаетесь спасти душу обидчика и тем самым спасаете свою. Спасти душу обидчика получается не всегда, а вот свою – всенепременно.
Отвечая же ударом на удар, вы наоборот лишаете обидчика шанса остановиться, но что еще важнее – лишаете этого шанса и себя.
Да, бывают ситуации, когда подставлять другую щеку не следует. Когда обидчик в запале готов хлестать вас, сколько бы раз вы ему ни прощали. Тут не нужно понимать наставление слишком буквально, иначе можно добиться обратного эффекта и лишь спровоцировать дальнейшую агрессию, приумножив зло.
Важен принцип.
А принцип – в том, что надо быть выше обидчика, надо давать ему возможность одуматься, во всяком случае тогда, когда это возможно. И уж точно не надо сплошь и рядом уподобляться ему.
Тем более не надо первым бить в челюсть, когда вас обидели словом.
Поправьте, если я ошибаюсь, но Иисус, после того, как воскрес, не пошел мочить тех, кто приговорил его к смерти на кресте. И не распял своих обидчиков. Да и обиды на них он не затаил, простив и отстрадав за всех, в том числе и за тех, кто отправил его на крест.
Иисус, приняв смерть, возвысился над теми, кто его приговорил.
Правда, многие до сих пор спорят, было это на самом деле или нет, является ли Иисус исторической личностью или он всего лишь миф, персонаж сказки.
Но это и неважно! Историческая точность библейского сказания не имеет никакого значения. Никакого! Это – духовный принцип! Если вы принимаете его – значит, для вас, в вашем сознании Иисус жил, жив и будет жить независимо ни от чего.
Если Иисус для вас жив – вашу веру никто, никогда и ничем не сможет оскорбить. Это полностью исключено вашими внутренними установками, нарушить которые извне невозможно ничем, тем более жалкими хулиганскими выходками.
Если же вы кругом видите оскорбления вашей веры – в панк-молебнах, пойманных кем-то покемонах, постановках околорелигиозных спектаклей – значит, нет у вас настоящей веры. И Иисус в вашем сознании так и остался висеть на кресте.
Если вы считаете себя истинно верующим, задумайтесь не о том, как наказать обидчика, а о том, как его спасти!
А если вы не знаете, как спасти того, кто хотел вас обидеть, хотя скорей всего он этого и не хотел, а просто гнался за скандальной известностью, терзаемый тщеславием и другими искушениями… Если вы ничего не можете сделать, чтобы спасти его и подобных ему – тогда просто попросите у Бога прощения за это и попросите сил сделать это завтра.
Я понимаю, что это трудно, очень трудно – понять простые принципы, изложенные во всех основных религиях. У некоторых на это уходит вся жизнь, а некоторым не хватает и жизни.
Принять не понимая, на уровне веры – проще, но тоже нелегко.
Но самое трудное – поступать в соответствии с этими принципами. Особенно трудно, когда этот поступок требуется совершить на самом деле, а не гипотетически. Еще труднее, когда для этого требуется переступить через те или иные установки, желания, общественное мнение, мнения друзей.
Гораздо легче, а главное, приятнее – забрасывать грешника камнями, в составе толпы, когда все бросают и ты тоже бросаешь, потому что поделом. И чтобы другим неповадно было.
Гораздо приятнее в ответ на обидное слово отправить негодяя в нокаут, длинным хуком справа, хорошо поставленным. А если еще и бьешь не ты, если ты только смотришь, одобрительно высказываясь вместе с остальными гражданами – это не только приятно, но еще и очень легко.
Но легкий путь не всегда бывает правильным. Хотя и трудный путь не всегда бывает верен.
И так трудно разобраться во всем этом – как правильно поступить, когда надо подставить другую щеку, когда не надо; когда надо простить, а когда судить… Так это все трудно, что кажется, для этого всего нужно быть Богом.
Да, это все трудно. Даже Богу – и тому трудно.
Для этого он собственно вас и создал, чтобы вы помогли ему, потому что не было у него больше причин создавать вас.
И когда в очередной раз у вас будет шанс кого-то простить, дать кому-то возможность остановиться, шанс спасти чью-то душу, а заодно и свою собственную – воспользуйтесь им. Даже если это покажется трудно.
Помните, что как бы трудно и как бы обидно ни было – это не труднее и не обиднее, чем в Пасху умирать на кресте.
