Чего не хватало людям и как они выпутывались из сложной ситуации на закате советской эпохи
Длинные очереди и многочасовые стояния за товарами массового потребления в СССР — не миф, а повседневность для советского человека. Хотя СССР был фактически страной хронического дефицита, один из самых болезненных пиков случился с годы перестройки.
При позднем Горбачеве власть оказалась неспособна обеспечить население элементарным набором товаров. Рост экономики замедлялся, обвал цен на нефть ограничил импорт. Возникла сеть кооперативов, занятых вывозом товаров за рубеж.
По оценкам экспертов, в 1990 году была вывезена 1/3 потребительских товаров. Предприятия перешли на полный хозрасчет и пытались достичь искусственных показателей рентабельности. Произошел резкий рост личных доходов работников вне всякой связи с производством.
Если в 1981-1987 годы ежегодный прирост денежных доходов населения в СССР среднем 15,7 млрд руб., то лишь за первое полугодие 1991 года доходы выросли на 95 млрд руб.
«Проедалось будущее развитие… Перестройка приобрела характер праздника (вернее, гульбы), о похмелье не предупредили», — пишет Сергей Кара-Мурза в книге «Советская цивилизация».
Таким образом потребление росло, люди массово закупались впрок, а товарные запасы сокращались, что привело к краху потребительского рынка — с полок магазинов исчезли товары. Доля товаров, имеющихся в свободной продаже, составила не более 1,5%.
Из открытой торговли исчезали простейшие товары — не только продовольственные (крупы, масло, соль, хлеб), но и непродовольственные (мыло, спички, зубные щетки, расчески, кружки и т.д.). На получение некоторых товаров были введены талоны, в то время как продолжали расти «черные» рынки.
«Производители прекрасно понимали, что в условиях тотального дефицита потребитель возьмет все, что попадает на прилавки. Потребитель, в свою очередь, был рад самому факту покупки, качество товара при этом становилось уже делом второстепенным», — пишет экономист Ольга Фетисова.
«Вы тут не стояли!»
Даже когда дефицитные товары появлялись в продаже, их количество было ограничено и продавалось по талонам. Детское питание могло выдаваться по спискам от врача. Некоторые дефицитные товары продавались без талонов, и везло тем, у кого были знакомые продавцы. Они могли предупредить, что скоро завезут товар, и нужно успеть занять очередь.
Через час-два после появления товаров на полках, магазины снова пустели. Люди искали дружбы с такими продавцами, чтобы получить товар «по знакомству», часто это происходило с черного хода магазина по завышенной цене, рассказал «Газете.Ru» заслуженный экономист РФ Анатолий Шеремет.
«Чтобы что-то достать, нужно было иметь полезные связи», — отметил он.
«В театре просмотр, премьера идет. Кто в первом ряду сидит? Уважаемые люди сидят: завсклада сидит, директор магазина… Все городское начальство завсклада любит. Завсклада на дефиците сидит!» – говорил герой Аркадия Райкина в фильме «Люди и манекены».
Те, кто не мог завязать «полезные связи» и что-то получить «по блату», стояли в очередях, ставших синонимом того времени. При этом стояние в очереди не давало гарантии купить товар. Люди распределялись по номерам, которые отмечались шариковой ручкой на ладони, а некоторые занимали место, только чтобы потом его продать.
«Вы тут не стояли!», — ругались иногда стоящие. Терпеливые граждане собирались у дверей магазина еще с ночи.
«В порядке борьбы за культуру обслуживания при входе в универмаг поставили двух человек. Каждого посетителя они встречают улыбками. Один говорит: «Милости просим!», другой — «Ничего нет!»», — говорится в одном советском анекдоте. Соседские семьи группировались и стояли за разными товарами, а потом обменивались покупками.
Люди выстраивались и за алкоголем, особенно после объявления «антиалкогольной компании». Популярным для распития стал «Тройной одеколон». «Ален Делон не пьет одеколон», — горько иронизировала группа «Наутилус Помпилиус» в песне «Взгляд с экрана».
Мало где можно было найти хорошие фрукты и овощи. Мечтать не приходилось ни о мясе, ни о колбасе. Хотя в Москве ситуация обстояла лучше, чем в регионах. Не только из Подмосковья, но и из более отдаленных районов люди систематические ездили «за колбасой», например, «Докторской» по 2 рубля 90 копеек.
Такие поезда даже прозвали «колбасными электричками». Впрочем, мясо можно было достать на базаре, а иногда получить на предприятии в составе пайка. Единственный продукт, постоянно присутствовавший на прилавках мясных отделов магазинов — суповой набор, то есть одни кости.
«Мяса нет, колбасы нет, молока нет. Кругом посмотришь — и чего у нас только нет!», — шутили тогда. Вместо кофе покупали «кофейный напиток» с цикорием, индийским чаем даже расплачивались за разные мелкие услуги.
На Запад глядя
Из одежды особенно пытались достать джинсы западного производства. Настоящим счастьем было обладать парой Levi’s или Montana. Если человек появлялся на публике в импортных джинсах, он неизменно вызывал у других повышенное внимание.
Евгений Евтушенко в своей повести «Ардабиола» описал, как хулиганы напали на прохожего, сняли с него джинсы и были очень разочарованы, что те оказались всего лишь югославского производства.
Дефицитом были и хорошие носки и особенной редкостью — женские колготки. Как в продовольственных магазинах, так и в магазинах одежды на полках встречался лежалый товар, или «неликвид» — часто это были вышедшие из моды наряды больших размеров. Стали пользоваться популярностью «секонд-хенды».
Настоящую охоту открывали даже на книги. Их покупали у спекулянтов или обменивали в специальных пунктах некоторых магазинов. Можно было сдать определенное количество макулатуры и в обмен получить талон, который давал право на приобретение какой-нибудь книги.
Выражение «Книга — лучший подарок» было очень популярным в те годы. Кроме того, на собрание сочинений можно было подписаться, но для этого тоже нужно было отстоять очередь, а лучше подождать у магазина ночь, чтобы оформить подписку в момент открытия книжного с утра.
Желанной для многих была импортная и советская техника, которую зачастую можно было достать только через спекулянтов.
«Все импортное доставали у фарцовщиков», -поделился воспоминаниями президент «ФБК Грант Торнтон» Сергей Шапигузов. Фарцовкой называли подпольную продажу труднодоступных товаров, часто — импортных. По словам Шапигузова, они часто покупали товары иностранцев или моряков, возвращавшихся из заграничного плавания, и продавали их втридорога.
Фирменные джинсы у фарцовщика можно было купить за 150 рублей, тогда как зарплата рабочего в среднем составляла от 80 до 200 рублей в месяц.
Первый советский кассетный видеомагнитофон «Электроника ВМ-12», двухкассетный японский магнитофон и сами кассеты, зеркальный фотоаппарат «Зенит-TTL» и многие другие товары.
Конечно, мечтали и об импортных автомобилях, французских духах, цветных телевизорах и очень многих других вещах, которые иногда все-таки просачивались в страну из Запада.
Модным считалось иметь и наш продукт с надписью «made in USSR», изначально произведенный на экспорт. Предметом вожделения и писком моды были «стенки», лучше чешского производства. Символом роскоши в доме считался хрусталь.
Пустые прилавки, продукты по талонам, погоня за неуловимым импортом — эпоха, ушедшая безвозвратно. Но то, что она оставила отпечаток, как в истории страны, так и в личной истории большинства наших семей — несомненно.
