— в колонке Ивана Давыдова
Телевизор по-прежнему говорит о войне, но что-то случилось с тональностью, новых мыслей нет, пересказывать старые неинтересно. Вообще, есть ощущение (слабый ход, никудышный аргумент, я знаю, но сам-то ведь своим ощущениям веришь), что старшие товарищи сейчас заняты поиском ответа на сложный вопрос: как объяснить народу, что отсутствие каких-либо внятных результатов у танцев вокруг знаменитого путинского ультиматума — это еще один триумф России. Ответа пока нет, методички не написаны, пропагандисты пережевывают информационные продукты второй свежести.
Наиль Фаттахов / Znak.com
Тут, впрочем, есть одна тайна, которую, конечно, знают все, кто к организации пропаганды причастен: вообще-то народу можно это все и не объяснять. Хороший у нас народ, покладистый до поры, и никаких объяснений от власти требовать не станет, да и возможностей для этого у народа не особенно много, ближайшая «прямая линия» с президентом еще не скоро.
И потом, даже если ведь и спросит народ (настоящий, не специально нанятый, не отсидевший карантин и не прошедший инструктаж), то не про НАТО, а про цены на гречку.
Или вовсе про то, зачем нужны QR-коды на входе в ТЦ. Но если пропагандист начнет про такие вещи думать, то он ведь и работать как следует не сможет.
Или сможет. Цены на гречку подняли в ЦРУ, а QR-коды нужны, чтобы остановить иноагентов на дальних подступах к закромам родины. Словарь пропаганды беден, зато эффективен.
Простите за отступление (тоже ведь военное слово), попробуем вернуться к телевизору. Тон наших чудо-богатырей из уютных телестудий сменился, и обычным людям можно начинать надеяться, что война начнется когда-нибудь потом, а не прямо вот сейчас (и знали бы вы, уважаемые читатели, как я боюсь ошибиться в этом прогнозе).
И как раз эта смена тональности позволяет задуматься не о том, что в телевизоре есть — что было, то и есть, то и будет, вопят эксперты, побеждая разнообразных врагов Отечества три, а то и четыре раза в день с перерывами на обязательную сытную кормежку, — а наоборот, о том, чего в телевизоре нет.
В нашем телевизоре нет Казахстана. С Казахстана начался информационный новый год. Сначала растерянные эксперты не получили руководящих указаний и бормотали даже что-то интересное: про борьбу кланов, про сложное противостояние Токаева с семьей Назарбаева. Потом получили и кинулись радостно рассказывать про массовые беспорядки, понятно кем организованные в соседней с Россией дружественной стране, и про блестящую операцию сил ОДКБ. Потом про то, как дружественная страна возвращается к мирной жизни.
Путинская пропаганда ничего не рассказывает о происходящем с семьей Назарбаева после протестов в начале года (Kremlin.ru / Global Look Press)
А потом Казахстан исчез с радаров. Меж тем, там происходят интересные вещи. Назарбаевских людей вычищают отовсюду: без арестов уже, без революционной горячки, методично и последовательно. Назарбаева лишили всех пожизненных должностей, которые совсем, кажется, недавно он сам для себя придумал и которые должны были гарантировать, что власть останется в его руках навсегда (хотя какое там у живого и немолодого человека «навсегда»). Первый президент и его старшая дочь больше не играют никакой роли в правящей партии «Нур Отан». С домов на проспекте Назарбаева в городе Нур-Султан куда-то (сами собой, наверное) исчезли таблички с названием этого самого проспекта. И не совсем понятно, кстати, как теперь город Нур-Султан называется. Может быть, никак. А может быть, Астана. То есть просто Столица.
Возможно, эксперты в российских ток-шоу не хотят обсуждать все эти любопытные события именно потому, что не хочется примерять на себя казахский халат. Но ведь все равно однажды придется.
Нет, я не призываю на наши головы русский бунт, осмысленный и сверхгуманный, очень хотелось бы верить, что Владимир Владимирович Путин не ошибся, когда сказал, что свой лимит революций Россия исчерпала еще в прошлом веке.
Чтение исторических книжек убеждает, что в случае революции сначала замерзает канализация, а потом начинают немножко убивать. То и другое неприятно. Я также не верю в войну кланов, в сложное противостояние условных Ковальчуков с еще более условными Ротенбергами. В заговор нечетного президента против четного. Но я помню, что человек хрупок и не вечен, даже самый великий человек, а вот для государства, где все политические процессы завязаны на одного великого человека, это может стать ошеломительным сюрпризом. И придется пропагандистам переобуваться в прыжке с невиданной прежде стремительностью.
Вот тогда, конечно, интересно станет смотреть телевизор. Ну, дня три, может, четыре, пока электричество не исчезнет. И я почему-то думаю, что у нас все станет происходить без казахской методичности. Русскому человеку нужен надрыв.
Хотя вырастет этот надрыв из растерянности. Повзрослевшие и даже постаревшие внутри телевизора люди будут смотреть друг на друга жалобно, отыскивая темы. «А вот на Украине…» «Да прекратите вы уже про свою Украину! Мы в России живем! Время вернуться домой!» «Да, домой! А как это — домой?» «Что у нас есть вообще в России?» «Я слышал — Воронеж». «Воронеж? Разве его не разбомбили?» «Странное какое-то слово — Воронеж».
Владимир Соловьев в воскресенье выпустит программу «Москва. Кремль. Пусто».
Сорок минут напряженного молчания. Или нет. «Москва. Кремль. Гурий». Про великого Гурия Никитина, который в XVII веке расписывал Архангельский собор. А в программе «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» в тот же день Владимир Жириновский предложит нанести ядерный удар по Науру и Вануату. «Почему по Науру?» — спросит растерянный ведущий, и Владимир Вольфович впервые в жизни не сообразит, что ведущему отвечать.
И вот тут они все сорвутся с катушек.
Самым востребованным гостем на всех ток-шоу станет политолог Сергей Марков, который вспомнит, как работал старшим научным сотрудником Национального демократического института в США, как стажировался в Висконсине, как мудрствовал в Фонде Карнеги. Конкурировать с ним сможет только Маргарита Симоньян, которая сразу же заявит, что про Америку знает побольше прочих, всегда старалась прививать в отечестве высокие стандарты западной журналистики, и вообще они с мужем уже приступили к съемкам веселого мюзикла об ужасах коррупции «Комната для грязи», действие которого происходит, естественно, в Геленджике. Прочие все равно без имен и лиц, им можно вопить все, что угодно. Никто не вспомнит, кто они такие, и что вопили прежде. Получение в прямом эфире побоев от гостя из США будет приравниваться к докторской диссертации по политологии, от гостя из Киева — к кандидатской. Дума примет закон о местно-агентах, и всех бывших иноагентов оптом запишут в местно-агенты с сохранением всех распространяющихся на них ограничений, естественно. А древний город Владимир переименуют в Алексей. От греха. Ну, или в Соболь. Красивое русское слово — Соболь.
И мудрый Дмитрий Киселев в последнем выпуске «Вестей недели» между делом напомнит, что за свободу впервые пострадал еще при Горбачеве, а все его знаменитые пасы руками — это попытка на языке жестов рассказать правду о творящихся вокруг ужасах, причем тогда, когда говорить правду вообще никто не решался. И добавит — это ведь он в самые страшные годы реакции пытался, проводя джазовые фестивали, сохранить в Крыму ростки настоящей европейской культуры.
А потом телевизор погаснет. Скорее всего, навсегда. Из чего, впрочем, не следует, что мы немедленно начнем жить счастливо.
