Мой пост «Трагедия 41-го» набрал изрядное количество комментариев. Что и не удивительно, в виду остроты темы. Предложенное мной объяснение просто неимоверных успехов немцев — миллионы сдавшихся в плен красноармейцев, очень многим не понравилось.
Во-первых, подвергалась сомнению цифра в 3 миллиона сдавшихся в плен в первые месяцы войны. Допустим, что это так. Всего в немецком плену за годы войны оказалось от 4,5 до 5 миллионов человек. Так что я могу согласиться, что в период с июля по ноябрь 1941 года в плену оказалось не 3 миллиона, а 2,3 миллиона. Ну пусть даже 2 миллиона. 2 миллиона сдавшихся в плен в течение четырёх месяцев, почему-то по мнению совков лучше, чем три миллиона. А по моему, это тоже ужасная цифра. Потому что в плен сдавались целые полумиллионные группировки, как в районе Киева или Вязьмы, вместе с генералами и даже двумя командующими. В общем, как ни крути, а в немецкий плен после самого незначительного сопротивления сдалась большая часть западной группировки РККА, а остальная просто бежала без оглядки.
Одним из контраргументов «той стороны» была попытка сравнить массовую сдачу советских войск немцам в 1941 году с гибелью польской и французской армий. Аргумент следующий: если я объясняю массовую сдачу в плен бойцов, офицеров и генералов РККА их в целом нежеланием воевать и умирать за Совдеп и Сталина, то как я объясню массовую сдачу польских и французских войск, ведь в Польше и Франции никакого Сталина не было?
Тут защитники Светлого Образа товарища Сталина прибегают к излюбленному совдеповскому приёму: искажение истории и грубая фальсификация фактов. Вся коммунистическая пропаганда на этом приёме держалась и нынешние неосовки с большой охотой прибегают всякий раз к этому приёму, когда у них заканчиваются аргументы.
Итак, раз уж такое дело, то давайте сделаем небольшой экскурс в события 39-го и 40-го, чтобы сравнить действия польских и французских войск с поведением советских войск летом-осенью 1941 года.
Начнём, понятное дело, с Польши. Ибо с неё вообще всё и началось.
Первое — причины войны. Германия начала войну и считается агрессором. Однако моральное право на войну у Германии всё-таки было — поляки очень некрасиво себя вели в 1918 году, когда после капитуляции германской армии перешли границу и захватили часть немецкой территории. Кстати, именно для борьбы с этими обнаглевшими поляками ряд немецких офицеров, пользовавшихся авторитетом, создали добровольческие корпуса — фрайкоры, которые позднее стали прообразом штурмовых отрядов (СА) НСДАП. По решению Версальского договора, все захваченные поляками у немцев в 1918 территории, остались за Польшей. Таким образом полностью изолированным от Германии оказался немецкий порт Данциг. Гитлер постоянно требовал, чтобы кусок суши до этого порта — т.н. «данцигский коридор» был возвращён Германии. И отказ Польши вернуть эту территорию, послужил моральным обоснованием войны.
Ещё один момент. По традиции гитлеровскую Германию называют агрессором, которая постоянно покушалась на мирных соседей. Это несколько не соответствующее истинному положению вещей утверждение. Можно сказать, что вплоть до битвы за Францию включительно, Германия имела моральное право на ведение войны. В этой связи интересно, что американский сенат отказался ратифицировать Версальский договор, подписанный президентом Вудро Вильсоном. Один из сенаторов так прокомментировал этот отказ: «Это не договор о мире. По меньшей мере, я вижу в нём одиннадцать войн». Сенатор оказался пророком. Так оно и вышло. Но, между прочим, с точки зрения США (САСШ), всё что делал Гитлер до 1941 года, было если не законно, то морально оправданно.
Ну а теперь собственно о польской кампании.
Главнокомандующего польской армией Рыдз-Смиглы выдающимися стратегом назвать сложно. Правда за его спиной были кое-какие успехи. Так, в ходе советско-польской войны в мае 1920 года, польская 3-я армия под его командованием заняла Киев, позднее участвовал в битве за Варшаву, унесшей столько жизней красноармейцев, которых Лев Троцкий бросил на захват Польши. Но вермахт — это не РККА Льва Троцкого.
План Рыдз-Смиглы заключался в том, чтобы равномерно распределить польские войска по всем границам, прикрывая их, т.е. попросту распылил силы армии вместо того, чтобы организовать несколько мощных укрепрайонов. Ничего похожего на «линию Сталина» у Польши не было. Кроме того, польскую армию сложно назвать современной для 1939 года. Нельзя сказать, что у Польши вообще не было танков, были. Но всё же основу ударной мощи польской армии составляла кавалерия. Очень храбрая кавалерия. Но бессильная против немецких танков.
Кавалерия — основа ударной мощи польской армии в 1939 году.
То есть если сравнивать по этому критерию, то Польша начала войну с совершенно устаревшей армией, даже близко не сопоставимой с гитлеровским вермахтом, а командующий армией разрабатывал планы, исходя их опыта Первой мировой войны. СССР же, напротив, вступил в войну имея одну из самых мощных, если не самую мощную армию в мире. Превосходство РККА над вермахтом по количеству танков было многократным. СССР имел хорошую артиллерию, мощную авиацию и опыт войны с японцами, финнами и собственно немцами (Испания). Для особо выдающихся остолопов, сравнивающих РККА и польскую армию, не поленюсь повторить: польская армия была не то чтобы малочисленной (численность — около миллиона человек), но морально устаревшей, почти не имела танков и авиации, да ещё и распылённая по всем направлениям. РККА, напротив, имела наступательную военную стратегию, была хорошо механизированной, имела мощную авиацию, огромное количество танков (в несколько раз больше, чем вермахт), опыт ведения боёв (фактически, СССР в 1930-х постоянно участвовал в локальных конфликтах), да ещё с 1 мая была приведена в боевую готовность на Западном направлении. Так что сравнение несопоставимое. Для РККА вермахт был вполне адекватным и сопоставимым противником, и даже кое в чём уступал Красной Армии (по количеству танков, например). Польская же армия по всем показателям уступала вермахту.
Ещё одна деталь. На СССР в июне 1941 года никто не нападал. Была конечно угроза со стороны Японии (в связи с чем некоторое количество дивизий приходилось всю войну держать на Дальнем Востоке), но всё-таки угроза агрессии и агрессия — это разные вещи. На Польшу же в сентябре 1939 года напало сразу… три страны: во-первых, Германия, во-вторых, СССР (согласно секретному приложению к пакту Молотова-Риббентропа), и в-третьих — Словакия. Участие в войне Словакии как-то обычно все забывают. Но факт есть факт: пусть и силами всего одной дивизии, но 5 сентября Словакия начала войну против Польши (кстати, славянская Словакия была союзником Гитлера, что конечно же не очень ввязывается с традиционной концепцией, что Гитлер якобы считал славян недочеловеками).
Положение польской армии было изначально безнадёжным. Ни один военный специалист (кроме впавшего в маразм пана Рыдз-Смиглы) не предполагал, что польская армия сможет оказать вермахту хоть сколько-нибудь адекватный ответ. Только клинический идиот или непроходимый совдеповский лжец может сравнивать РККА образца 1941 года и польскую армию сентября 1939-го. Польское правительство единственное на что рассчитывало, так это на то, что польская армия сможет продержаться хотя бы неделю, а за это время Франция и Англия выполнят свои гарантии, вступят в войну и нанесут по Германии удар с Запада, так что Германии будет уже не до Польши. Вот на что был расчёт у поляков. Их, правда, несколько обманули — объявить-то войну Гитлеру Франция и Англия поспешили, но вот начинать активные боевые действия не захотели. И пришлось польской армии воевать. Изначально понимая, что ничем кроме поражения эта война не закончится. Советская же военная доктрина не только допускала победу в любой войне с кем угодно, так прямо настаивала на этом — война будет быстрой, решительной, наступательной и на территории предполагаемого агрессора. Вся промывка мозгов не только в РККА, а по всей стране велась именно в этом ключе. Ни один советский человек не смел даже на минуту допустить, что война будет не быстрой и не победоносной. Но вдруг все эти миллионы молодых парней, с капитально промытыми сталинской пропагандой мозгами, берут и массово сдаются врагу (2,3 миллиона пленных за первые 4 месяца!)
И ещё один момент. Поведение правительства. С началом войны Сталин, конечно, малость струхнул и упал духом. Отчего обращение к советском народу 22 июня в 12 часов дня пришлось делать Молотову. Но в целом из обращения явствовало, что советское правительство будет вести войну до полной победы и ни о каком «сдаюсь в плен» речи быть не может. «Всё для фронта — всё для победы!», «Враг будет разбит!» ну и т.д. А как же себя вело польское правительство? 6 сентября польское правительство сбежало из Варшавы в Люблин. Из Люблина 9 сентября оно укатило в Кременец, а 13 сентября в Залещики на румынской границе. 16 сентября народ и армия узнали, что польское правительство бежало из страны. То есть уже с 6 сентября армия знала, что правительство убегает и ни на какую победу не рассчитывает, а с 16 сентября вообще правительства не было и, стало быть, формально уже можно было сложить оружие.
Между тем польская армия дралась ожесточённо. Польские войска очень быстро оказались разрезанные на полностью окружённые «кусочки» без какой-либо связи друг с другом. Но и в этой ситуации поляки бросали в сумасшедшие атаки свои кавалерийские соединения на немецкие танки. При этом, фактически, с 13 сентября уже никто Польшей и армией не управлял.
Гитлер со своим штабом на пути в Варшаву.
Первый раз немцы окружили и пленили две польских дивизии в самом начале войны — 4 сентября 16 тысяч человек при 100 орудиях в районе Тухольской пустоши. Это единственный эпизод, который хоть как-то можно сравнивать со сдающимися «котлами» летом 1941 года. Но 16 тысяч человек — это всего около 2% от всей полькой армии. РККА же сдавалась в немецкий плен массово. Второй раз немцам сдался крупный польский контингент в районе горы Лысица 13 сентября. Это был первый крупный котёл с начала войны. В немецкий плен сдалось 65 тысяч человек при 145 орудиях. Но это было, напомню, когда польское правительство уже убежало на румынскую границу.
К 19 сентября польская кампания фактически завершилась — армия не может воевать без правительства и командующего (Рыдз-Смиглы тоже убежал в Румынию). Но до этой даты вся польская армия дралась ожесточённо и в немецкий плен во время боёв, как уже сказано, сдалось всего 71 тысяча человек при 245 орудиях, то есть что-то около 7 процентов от численности польской армии. Сравните это с количеством сдавшихся бойцов РККА до ноября 1941-го, когда советское правительство не только никуда не убегало, а наоборот, самым энергичным образом пыталась организовывать оборону. То есть польская армия, даже лишившись верховного командующего и правительства, почти не имея танков и авиации, продолжало упорно драться. А РККА, имея танки и самолёты, энергичное правительство и огромную численность, сдавалась в массовом порядке после самого непродолжительного сопротивления. Ну и где тут «похожесть»? Если сравнивать поведение поляков в сентябре 1939-го и РККА в июле-октябре 1941-го, то сравнение очень не в пользу Красной Армии. То есть Польская кампания уж никак не может опровергнуть мой тезис, что сдача в плен миллионов бойцов РККА летом-осенью 1941 года, логично может быть объяснено только общим нежеланием солдат и офицеров воевать за Совдепию и Сталина.
Кстати, даже после 19 сентября 1939 года, не все поляки капитулировали. Варшава, например, не сдавалась вплоть до 28 сентября — хотя никакого военного смысла это уже не имело. Но поляки отбивали и отбивали немецкие атаки. Во имя чего? Правительство уже давно убежало, основная часть армии капитулировала. Варшава уже сильно разрушена артиллерийским огнём и авиацией, а поляки всё сражаются и сражаются. Почему? Потому что они хотели сражаться, потому что хотели защищать свою столицу. Вот что бывает, когда войска хотят сражаться с врагом: и ГСМ находится, и с боеприпасами проблем не возникает, и плохая связь не помеха. А польская крепость Модлин билась до 30 сентября. А небольшой польский военный порт Хель сдался только 2 октября; оборонялся непонятно для чего — просто чтобы не сдаваться врагу и как можно больше врагов убить. .В самом деле, у поляков не было Совдепа и товарища Сталина. Им эти радости жизни были ни к чему. Они совсем недавно — в 1918 году — получили своё национальное независимое государство. Поэтому они хотели воевать и не хотели сдаваться в немецкий плен.
Итог польской кампании: после капитуляции в немецком плену оказалось около 700 тысяч солдат и офицеров польской армии, а в советском — порядка 200 тысяч человек. Ещё 100 тысяч человек ушли через границы. Но ещё раз подчёркиваю — это всё произошло уже ПОСЛЕ капитуляции армии, ПОСЛЕ того, как польское правительство бросило свою армию и народ на произвол судьбы. А ДО того, в немецкий плен разово сдалось всего 16 тысяч человек (4 сентября), т.е. около 2% армии. Вот такое сравнение. И только какая-нибудь уж совсем упёртая красная сволочь может утверждать, что поляки точно также сдавались пачками немцам, как это делали не желавшие воевать за коммунистическое ярмо красноармейцы в 1941 году.
Теперь посмотрим на Францию. Тоже очень коротенько.
Продолжение следует..
germanych
Источник: germanych.livejournal.com
