Руководство российской национальной театральной премии и фестиваля «Золотая маска» выступило с заявлением в связи с обвинениями в «нарушении нравственных норм, русофобии, презрении к истории нашей страны» и пропаганде «чуждых нам ценностей». Такие обвинения высказал на недавнем совещании в Министерстве культуры первый заместитель министра Владимир Аристархов, который считает, что «Золотая маска» должна быть коренным образом реформирована, так, чтобы она «не вредила государству».
Совещание Министерство культуры проводило 22 мая в Туле. Аристархов, экономист по образованию с двадцатилетним опытом работы в строительном бизнесе, функционер партии «Единая Россия», работает в Министерстве культуры с 2012 года и возглавляет, помимо прочего, департамент контроля и кадров. Вот фрагмент стенограммы его выступления: «Есть некий театральный фестиваль, который из года в год системно поддерживает постановки, которые очевидно противоречат нравственным нормам, очевидно провоцируют общество, очевидно содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны и сознательно выходят за нравственные рамки… Я имею в виду «Золотую маску», если непонятно кому. Имеет ли право государство поддерживать данный фестиваль в том виде, в котором он имеется? Наверное, не имеет… Капустники, выдаваемые за театральные постановки, – это не та драма, даже если она считает себя новой, которую мы обязаны поддерживать. Если бюджет того же самого фестиваля состоит на 80% из негосударственных, из «сбербанковских» [денег] – что то же самое, что из государственных, наверное, – мы вправе требовать, чтобы люди за эти деньги нам не вредили. В свете вышесказанного, наверное, актуальным становится вопрос, который задавал один деятель: «С кем вы, мастера культуры?» – который мы с вами должны задать тем, кто считает себя деятелем культуры. С народом или против народа?»
В комментарии, подписанном президентом фестиваля Георгием Тараторкиным, лауреатом «Золотой маски» Константином Райкиным и членом жюри премии Игорем Костолевским, отмечается следующее: «Дирекция «Золотой маски» сама не продюсирует и не создает спектакли», а премия и фестиваль являются отражением театральной жизни в России. Спектакли отбираются экспертными советами, утвержденными секретариатом Союза театральных деятелей. Итогом работы экспертов является сформированный на основе профессиональных обсуждений и в результате открытого голосования список номинантов премии, отобранных по всей России. Премия «Золотая маска» присуждается профессиональными жюри, состав которых также утверждается секретариатом СТД РФ.
О значении «Золотой маски» для российской театральной жизни Радио Свобода рассказывает театровед Марина Дмитревская, главный редактор «Петербургского театрального журнала»:
– У нас в стране существует только одна театральная премия, которую театральный народ как-то стремится получить, – это «Золотая маска». Престиж и ценность «Маски» неоспоримы для всех, кто имеет хотя бы какое-то отношение к театру. Кроме того, для провинциальных театров (а я много езжу по России, поэтому решусь это утверждать) эта премия еще и мощный способ социальной защиты: театр, получивший «Маску», защищен. Номинально в России много театральных премий, но к ним я отношусь скептически. Вообще-то нужно понимать: не существует в природе такой премии, которая устроила бы всех, но «Маска» свой престиж, свое профессиональное значение за 20 с лишним лет существования ухитрилась сохранить.
Я в данном случае вполне бепристрастна, поскольку «Золотая маска» со мной уже 15 лет не сотрудничает, после того как «Петербургский театральный журнал» судился с главой СТД Александром Калягиным: мы выступали против Союза в конфликте вокруг петербургского Дома ветеранов сцены. Всех, кто имеет отношение к распределению «Золотой маски», то есть экспертов и членов жюри, утверждает секретариат СТД, так что «Маска» не свободна от Союза театральных деятелей, хотя предлагалось и расширить спектр критиков, насколько я знаю.
Но в целом вот что важно: одним из критериев профессионализма является уважение к коллегам. По моему мнению, в экспертном совете «Маски» собираются вполне уважаемые коллеги, и этот принцип отношения к коллегам не позволяет нам сомневаться в профессионализме друг друга, поэтому мы должны смиренно принимать итоги каждого решения жюри. Сотрудники «Петербургского театрального журнала», главным редактором которого я являюсь примерно столько лет, сколько существует «Маска», участвуют в ее экспертизе. Я не слышу от моих коллег ничего о том, чтобы на них давили, продавливали своих фаворитов – нет, идет арифметический подсчет мнений. Мнения в театральном цеху при этом катастрофически расходятся: мы с моими коллегами можем сидеть в театральных креслах рядом, но совершенно по-разному оценивать тот или иной спектакль. Вкусы у всех разные, но «Маска» по своей структуре является прекрасным образцом того, что общая объективность может побеждать.
– Как вы объясните заявления первого заместителя министра культуры РФ Владимира Аристархова на совещании в Министерстве культуры о реализации основ государственной культурной политики России в Туле?
– Это напоминает 1949 год, борьбу с «космополитизмом», слова замминистра лексически и содержательно прямо отсылают нас в сталинское время. В середине мая я присутствовала на заседании, посвященном «Золотой маске», которое проводил Союз театральных деятелей. Там присутствовали и представители министерства, и, если не ошибаюсь, господин Аристархов тоже. Собрались совсем разные театральные люди – кто-то с «Маской» сотрудничает, кто-то, как я, нет. Шел деловой и конструктивный разговор о том, что улучшить по номинациям, по работе с регионами и так далее. Диссонансом прозвучало только одно выступление – театрального критика Марины Тимашевой, которая представила выражающее мнение нескольких коллег письмо с предложениями о реорганизации «Маски». Тимашева, в частности, говорила: надо звать всех критиков вне зависимости от возраста, например, Николая Жегина, которому 90 лет, или главного редактора газеты «Культура» Елену Ямпольскую, у которой «такой же диплом, как у вас».
В результате нашего абсолютно дружеского и цехового разговора, какие, кстати, редко бывают, министерство сообщило: «нарыв назрел», «Маску» надо реорганизовать. Когда-то «Маска» возникала как премия независимая, как премия театрального сообщества. Она возникала в момент, когда Театральный союз был богат, владел землями, угодьями, домами, фабриками и в противовес или параллельно Государственной премии давал свою. За два десятилетия ни угодий, ни земель у СТД не осталось, он сидит на деньгах министерства, стал от министерства зависимым. А «Маска» зависима от Союза. Если бы, как прежде, «Золотая маска» была финансово самостоятельной, то – говорит министерство или не говорит – театральное сообщество не утратило бы права присуждать то, что оно хочет присуждать, и тому, кому оно хочет присуждать. Но сейчас образовался довольно сложный клубок зависимостей, в том числе, финансовых, хозяйственных и так далее. А если есть такого рода зависимости, то идеологически противостоять господину Аристархову чрезвычайно трудно, – считает Марина Дмитревская.
В театральном сообществе есть разные мнения о том, какой должна быть премия «Золотая маска». Как считает театральный критик Марина Тимашева, чтобы понять природу споров, нужно знать «внутреннюю кухню» «Маски»:
– «Золотая маска» устроена так, что у нее есть экспертный совет, в который входят театральные критики. Сначала они смотрят спектакли на видео, а затем, если увиденное на дисках произвело на них серьезное впечатление, отправляются на место события смотреть спектакли. Это достаточно тяжелая работа, потому что очень часто приходится, допустим, лететь в Якутск и тут же, посмотрев спектакль, возвращаться назад. Таким образом формируется афиша фестиваля. Потом эти спектакли приезжают в Москву, где их отсматривает вторая инстанция – жюри «Золотой маски», состав которого отличается от экспертного совета. В жюри входят не только театральные критики (они там в меньшинстве), а по преимуществу практики театра – актеры, режиссеры, художники; кроме них – дирижеры и композиторы, если речь идет о музыкальной «Золотой маске». Экспертных советов два: один для драматических театров и театров кукол, другой – для музыкальных театров. Точно также — два жюри. Совместно оба жюри оценивают только спектакли, представленные в номинации «Новации» или «Эксперимент», поскольку часто бывают такие спектакли, жанровую природу которых определить трудно. И жюри, и экспертный совет – это не постоянная структура, их составы меняются.
Проблема, мне кажется, состоит в том, что эта ротация экспертов недостаточна. В результате один и тот же человек может быть восемь раз в экспертном совете, а какие-то другие люди, которые ничуть не менее заслужили такую почетную должность, не участвуют в решениях и голосованиях. Обычно руководство «Маски» на это отвечает: многие отказываются. Однако же предложение составить полный список действующих театральных критиков Москвы, Петербурга и других городов и хотя бы попробовать сделать эту ротацию более серьезной из раза в раз отклоняется.
Если бы директор «Золотой маски» Мария Ревякина услышала не только мое обращение, но также обращение моих коллег из «Новых известий» и «Новой газеты» Ольги Егошиной и Марины Токаревой, то сейчас было бы легче сопротивляться тому, что прозвучало в речи заместителя министра культуры Аристархова. Мы с этим письмом обратились непосредственно к ней пару лет назад и именно об этом просили – составить полные списки театральных критиков и предлагать эту работу всем действующим профессионалам. Мне кажется, что если бы судьбу спектаклей-номинантов определяло большее число театральных критиков, то эта картина, эта панорама была бы гораздо более объективной. И тогда, возможно, удалось бы избежать тех обвинений, которые сейчас предъявлены.
– Когда «Золотая маска» только затевалась, среди ее экспертов были театральные критики из провинции. Сейчас это практикуется?
– Да, но их тоже очень немного, и это тоже почти всегда одни и те же люди. Иногда кажется, что взгляды тех экспертов, которые входят в «Золотую маску», в основном сосредоточены, как это точно заметила Ольга Егошина, не на том, чтобы по-настоящему хорошо в театре, но на том, что модно. Между тем «Маска» – это российская национальная премия. И мне, как и некоторым другим моим коллегам, представляется, что она должна в большей степени показывать спектакли, условно говоря, мейнстрима. То есть спектакли, рассчитанные на максимально широкую аудиторию, являющиеся при этом постановками, о которых мы можем говорить как о настоящих произведениях искусства. Очень часто выбор падает на спектакли, про которые им кажется, что это авангард. На самом деле этому авангарду сто лет в обед! Но нет – что-то такое экспериментальное, что-то такое модное, что-то, что сегодня есть, а завтра его уже не будет. Из-за этого картина сильно искажается. Причем не только в глазах людей, которые любят театр и не любят политику. Но также искажается в глазах людей, которые делают политические выводы, наблюдая эту театральную картину, – говорит Марина Тимашева.
По мнению главного редактора «Петербургского театрального журнала», вмешательство чиновников может положить конец существованию «Золотой маски» как независимой профессиональной премии:
– В Министерстве культуры сейчас сидят люди, которых нельзя назвать специалистами, – говорит Марина Дмитревская, – Они не отслеживают театральный процесс, они не понимают, что такое театральная интерпретация (это показала, например, история с «Тангейзером»), они не понимают, что театральный текст – не повторение букв, написанных писателем. Есть много вопросов к людям, которые руководят российской культурой. Мне все же кажется, что господин Аристархов крайне опрометчиво поступает, используя лексику 1949 года – это как-то не вполне в сегодняшнем тренде.
– Ну почему же, как раз вполне! Собственно говоря, упомянутая вами история с «Тангейзером» или со спектаклем «Банщик» в Псковском академическом театре это как раз и подтверждают. Написанное руководителями «Золотой маски» ответное письмо составлено очень осторожно: мы тут вроде как бы ни при чем, мы спектаклей не ставим, мы за нравственность не отвечаем, мы только площадка, на которой сопоставляются разные творческие подходы. Известно, что «Маска» финансируется в основном Сбербанком. Может ли это, вкупе с давлением министерства, привести к тому, что экспертный совет и жюри будут переформатированы, туда включат каких-то «правильно-патриотических» с точки зрения государства людей, и результаты распределения премий будут другими?
– У меня есть ощущение, что министерство хочет взять «Маску» в свои руки и превратить ее фактически в государственную премию. Мы вот даже не знаем, кто получает государственные премии, престиж у них не слишком высокий, а «Маска» громко звучит не только в театральном мире. Значит, надо забрать себе «Маску», переформировать ее, воспользовавшись популярным и уважаемым брендом, чтобы отныне награждать премией тех, кого хочешь, за свои собственные деньги. Министерство заказывает музыку – министерство может и премии раздавать. Министерство может диктовать секретариату Калягина, кого ввести в эксперты.
– Много говорят сейчас о наступлении государственной консервативной идеологии на все, что в рамки этой идеологии не вписывается. Единственное, что можно было бы противопоставить этому давлению, – сопротивление свободных творческих людей. Как вы считаете, есть ли потенциал для такого сопротивления в театральном сообществе?
– У меня есть сомнения на этот счет. Во-первых, все очень устали. Мы бесконечно сопротивляемся, сидим в окопах и отстреливаемся, то одно защитим, то другое… Единства в театральном цеху, к большому сожалению, нет. Ведь после истории с «Тангейзером» проглотили решение Минкульта о снятии Бориса Мездрича. Написали разные письма протеста и поддержки, но потом собраться и предъявить министерству общее мнение профессионалов… этого не произошло. Мне кажется, что ситуация такова: каждый – за себя. Однако вот это собрание за столом СТД разных людей показало, что объединиться люди театра могут. Но поскольку от государственных денег зависимы все теперь (других финансовых каналов просто не существуют), то каждый все-таки чинит забор своего огорода, и поодиночке, естественно, всех прихватывают не по-детски. У меня грустное, чтобы не сказать трагическое, ощущение от того, что происходит. Идеология и непрофессионализм вместе танцуют вальс, одно подкрепляет другое. Если ты непрофессионален, то можешь спрятаться за своим «идеологическим звоном». Ну если господина Аристархова не научили тому, что такое интерпретации и каков современный театральный язык, как он может судить о спектаклях, которые претендуют на премию «Маска»? – задается вопросом главный редактор «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитревская.
Российская национальная театральная премия «Золотая маска» учреждена в 1993 году Союзом театральных деятелей РФ и вручается спектаклям всех жанров театрального искусства: драма, опера, балет, современный танец, оперетта и мюзикл, кукольный театр. Фестиваль весной каждого года представляет в Москве наиболее значительные спектакли из городов России.
Андрей Шарый, Лиля Пальвелева
Источник: svoboda.org
