На сегодняшний день России удалось создать абсолютно суверенную финансовую систему — денег из-за рубежа мы почти не получаем, а товарный обмен установился, по сути, натуральный, ведь практически всё, что мы получаем за продажу нефти, мы ввозим обратно товарами, а разницу всё равно в валюте увозим за рубеж. Поэтому девальвация юаня и падение азиатских фондовых индексов очень слабо влияют на рубль.
Россия сейчас зависит исключительно от цен на нефть, поэтому непонятно, что именно будет с рублём осенью, ведь цены на сырьё в сентябре неизвестны — их определяют глобальные игроки. Некоторые аналитики говорят, что лучшая ситуация для рубля — это $40 за баррель, но на то и аналитики, чтобы говорить глупости. Сейчас существенные изменения в добыче нефти в среднесрочной перспективе может вызвать всё что угодно, потому что цена за баррель прошла равновесный уровень и подпирает себестоимость сланца. Зависимость рубля от нефти уже все осознали, поэтому национальная валюта теперь реагирует на колебания достаточно быстро. Помимо этого движения рубля, мы ещё через два-три месяца только увидим реальный эффект от падения цен на импорт нефти. А значит, впереди новый виток инфляции, который, в свою очередь, тоже ударит по рублю.
Политики заявляют, что в 2016 году экономика покажет рост, но это какое-то бессмысленное гадание на кофейной гуще. Самый правильный вопрос на такие заявления — а почему? Есть ли хоть один драйвер роста? Что у нас меняется в стране? Если на России не было роста в 2013 году, то что изменится в 2016 году? Экономика разрушена ещё больше, доверия ещё меньше, резервов меньше, у экономических агентов желания что-либо делать намного меньше, вывод капитала намного больше. Откуда возьмётся рост? У нас много всего всегда говорилось: и что нефть ниже $90 никогда не пойдёт, и что при $80 за баррель рухнет мировая экономика.
Осенью бизнес начнёт острее ощущать, как сокращается спрос, усиливается давление со стороны квазигосударственных элементов, силовиков. Общих рецептов выживания нет — кто хочет выживать назло всему, должен учиться на всём экономить.
Пора готовиться к тому, что зима будет долгой, тяжёлой и, возможно, бесконечной.
Динозаврам когда-то тоже оставалось только выживать, но они ведь вымерли. Впрочем, у предпринимателей сейчас есть возможность передать бизнес государству — отдать за своё дело ответственность тому, кто это всё наворотил, пусть и разбирается. Если посмотреть на значительный объём сделок за последний год, станет ясно — этот выход уже активно применяется. Например, в том же финансовом секторе продажи бизнеса государству проходят всё активнее. Можно сказать, процесс уже практически закончен. Идут подобные сделки и в производственном секторе, возможно, его тоже здесь стоит закончить. Частный бизнес может помочь экономике выйти из кризиса, но для этого нужно дать ему возможность работать. У нас же сейчас такие условия, что предприниматели работать не могут.
Россия становится всё больше зависима от импорта — падает ВВП, товары брать неоткуда, значит, импорта будет ещё больше, а цены будут следовать за евро и долларом. К тому же сейчас евро укрепляется к доллару, что ещё хуже для нас, ведь от европейского импорта мы зависим намного больше американского.
Если девальвация юаня затянется, для потребителей станут доступнее китайские товары. Конечно, нужно готовиться, что качество продуктов будет резко падать, качественные вещи будут ввозить и покупать меньше. Российских товаров на рынке больше не станет, качество расти не будет. Российское будет дороже, потому что конкуренция ниже — это азбучное экономическое правило. Сейчас за счёт программ антисанкций и импортозамещения искусственно снижается конкуренция российских товаров, а значит, российский сыр будет и хуже, и дороже. В придачу многие товары выпускаются на импортных комплектующих. Они продолжат непропорционально дорожать при падении качества.
Санкционные продукты пока свободно лежат даже в тех же упаковках на прилавках, и количество их не уменьшилось — включились мощнейшие коррупционные схемы. Даже показательное уничтожение еды — тоже часть большой коррупционной схемы. Якобы уничтоженную еду потом проще продавать, с обычной конфискацией это было бы сложнее устроить. Запрета вин, как мне кажется, не произойдёт — у нас своё сильное внутреннее лобби импортного алкоголя, которое мощнее крымского. К тому же таможенные чиновники зарабатывают на винном импорте — и они-то вряд ли позволят запретить ввоз. То же самое касается и цветов, ведь плохо учитываемые товары — для них большая поляна для заработка.
Потребительский шок ещё впереди — мы ещё не начали видеть тот процесс сокращения оплаты труда, который будет происходить.
Ждать нужно следующего года, когда люди не просто перестанут потреблять товары отложенного спроса, а начнут потенциально потреблять меньше: если сейчас потребление еды упало на 15%, то в следующем году оно может упасть до 40%. Впрочем, я не думаю, что впереди масштабная безработица — скорее начнётся массовый переход на более низкую оплату труда и замещение квалифицированных кадров, сотрудников будут выдавливать вниз по карьерной лестнице. При этом количество бюджетных мест будет только увеличиваться, потому что государство всё-таки борется за свой рейтинг, который нужно будет чем-то поддерживать. Но бюджетные места будут низкооплачиваемыми.
Около 20 регионов России на грани дефолта, но они на России почти всегда банкроты и их всегда спасают деньгами из центра. Так делают последние 15 лет.
Впереди ещё большая нагрузка на бюджет, ведь, в общем-то, мы уже вошли в стагфляцию и, скорее всего, эта спираль будет только раскручиваться. Как это ни парадоксально, мы действительно умудрились двинуться по венесуэльскому сценарию, не отменив либеральных рынков. Как нам это удалось — до сих пор не очень понятно, но это случилось. (В 2014 году Венесуэла девальвировала национальную валюту боливар — в результате в стране появился дефицит товаров первой необходимости, инфляция держится на уровне 64% в год, а минимальной зарплаты ($11 в месяц) не хватит даже на воздушный шарик. За прошлый год боливар обесценился на 88%. — Прим. «Cекрета».)
Кроме того, России следует присмотреться к опыту Аргентины, который на самом деле очень печальный. Ей сто лет не удаётся выбраться из липкой ситуации архаизированной автократичной экономики, которая недостаточно плоха, чтобы взорваться, но недостаточно хороша, чтобы развиться. Век назад Аргентина была третьей экономикой мира, а сегодня она на задворках и проводит дефолт за дефолтом. И, видимо, это и есть российское будущее. Нас ждут десятилетия аргентинского сценария, когда более суровые хунты, которые расстреливают людей, сменяются менее суровыми, которые высылают из страны. Те, кто запрещает «Фейсбук», будут сменяться теми, кто разрешает «Фейсбук». А экономика будет болтаться на архаичном уровне с богатыми приближёнными к власти и общей массой, живущей плохо.
Время в России стремится вспять — сейчас мы проходим 2005-2006 годы, через год будет 2003-й, затем и 2000-й. Инфраструктура будет меняться, ассортимент в магазинах сокращаться, преступность станет выше. Через какое-то время придётся забирать с собой щётки с автомобиля, припаркованного у дома, а затем и колёса. Примерно через года два будет казаться, что пронесло. А потом уже все поймут, что происходит.
Андрей Мовчан
Источник: rusjev.net
