25 августа «Интерфакс» сообщил, что Франция вернула России все, что была должна за «Мистрали». И что это «более миллиарда евро». На следующий день официальный представитель правительства Франции Стефан Ле Фоль заявил, что сумма «меньше 1 миллиарда». Это еще один пример информационной войны, которая идет вокруг этого контракта с 2009 года. Точную сумму (по французской версии) мы узнаем в середине сентября, когда парламент рассмотрит соглашение о разрыве контракта.
Но не будем зацикливаться на денежном вопросе, который не имеет никакого значения для людей, управляющих Россией. «Мистраль» — это история не о деньгах, а о принципах. «Мистраль» — это история не о деньгах, а о настоящем развороте «над Атлантикой» и о том, как корабль — который, согласно показаниям некоторых участников информвойны, не приспособлен к холодным российским водам — стал символом заморозки отношений с Западом.
4 августа 2009 года, несколько дней до годовщины войны с Грузией. «Коммерсант» со ссылкой на французскую деловую газету La Tribune сообщает, что «Россия намерена купить во Франции крупный корабль для своего военно-морского флота — универсальный десантный вертолетоносец класса Mistral». «Российские эксперты ставят под сомнение саму целесообразность подобного приобретения», — пишет газета.
Про целесообразность можно сказать коротко: «Мистраль» — прекрасный корабль в своем классе, Россия никогда не производила ничего подобного, но для российского флота (и в 2009-м, и тем более в 2015-м) «Мистраль» — не предмет первой необходимости. Даже несмотря на то, что такой корабль действительно помог бы российскому флоту во время «пятидневной войны» высадиться в Грузии «в течение 40 минут, а не за 26 часов» (об этом заявил главком ВМФ Высоцкий, когда первый «Мистраль» в ноябре 2009-го прибыл в Петербург с «официальным визитом»).
Но если в войне с таким слабым противником, как Грузия-2008, высадка корабельного десанта еще могла иметь значение, рассказал три недели назад в интервью радиостанции RFI военный эксперт Александр Гольц, то уже (страшно вымолвить!) в войне с Украиной высадка десанта на двух кораблях была бы просто каплей. В море крови.
И вот тут надо вернуться к вопросу, почему российское руководство решило предложить французам сделку о покупке «Мистралей». Сделку, которая: а) не была первостепенной для российского флота; б) вероятно, заключена «выше рынка» (09.06.2010 премьер Путин сообщал французским журналистам, что «один вертолетоносец такого класса стоит в районе 300 миллионов евро»).
Путин тогда же заявил, что контракт будет заключен только на условиях «передачи технологий». Но и технологии не имели первостепенного значения. Хотя бы потому, что иначе генсек НАТО Расмуссен не стал бы заявлять (ноябрь 2010 года), что альянс не имеет ничего против этого контракта. Россия к тому моменту уже полным ходом закупает иностранное оружие. Министр Сердюков (sic!) при активной поддержке Путина проводит программу перевооружения российской армии согласно принципу: покупаем у тех, кто делает лучше…
Покупка «Мистралей», хоть и была разновидностью широкой русской благодарности президенту Саркози за «миротворческую миссию» в Грузии, но все-таки логически объяснялась все с тех же позиций: 1. Мы перевооружаем армию хорошей техникой. 2. Мы продолжаем политику «сближения с Западом».
Полтора года идут переговоры о заключении контракта, и вот наконец 25 января 2011 года российский вице-премьер Сечин и французский министр обороны Жюппе подписывают на верфях в Сен-Назере «межправительственное соглашение», а 17.06.2011 на экономическом форуме в Питере заключен окончательный (как тогда казалось) договор.
Два корабля будут построены в Сен-Назере, потом еще два — в Северодвинске, по лицензии.
До войны в Донбассе, после начала которой «Мистрали» и «подвиснут», еще два года.
27 апреля 2012 года кандидат в президенты Олланд во время теледебатов с президентом Саркози заявляет о том, что в случае избрания намерен выполнить контракт о поставке «Мистралей».
…5 марта 2014 года, то есть через неделю после появления «вежливых людей» в Крыму, «наш» десантный корабль «Владивосток» — под камеры российских телеканалов — совершает первый выход в море.
18 марта 2014 года, в день «присоединения» Крыма, министр иностранных дел Лоран Фабиус заявляет, что Франция «рассматривает возможность» разрыва контракта.
В это время на Олланда уже идет давление из Вашингтона — а 8 мая, накануне визита Фабиуса в США, Виктория Нуланд открыто предупредила Париж о нежелательности продажи России «Мистралей». Париж устами «высокопоставленного советника» президента Олланда ответил, что вопрос разрыва контракта даже не рассматривается, а сам он не входит даже в третий, самый суровый, список санкционных мер. За «высокопоставленным советником» угадывается Жан-Пьер Шевенман, старый миттерановец, который вел переговоры еще с советскими партийными боссами и которого 23 октября 2012 года Олланд выбрал в качестве спецпредставителя французского МИДа в России.
Именно Шевенмана, который задает вопрос, «не является ли Европа не более чем машиной по выполнению санкций, принятых Америкой», и заявляет, что в то время как «Украина нарушает Минские соглашения», несправедливые «санкции действуют в отношении России». И даже после этих заявлений Шевенман остается на своем посту.
После трагедии малайзийского «Боинга» давление на Францию возросло — требования разорвать контракт посыпались со всех сторон. Потом было августовское обострение войны, когда российские десантники внезапно, большими силами, «ушли в отпуск» на Донбасс. 3 сентября 2014 года, после заседания французского Совета обороны, Олланд заявил, что «из-за тяжелейшей ситуации на Украине» условия для того, чтобы Франция могла передать России первый вертолетоносец, «не сложились».
…16 апреля 2015 года Путин в ходе «прямой линии с народом» заявляет, что в случае расторжения контракта «мы не намерены даже требовать каких-то неустоек, каких-то штрафов запредельных».
22 апреля на совместной пресс-конференции с Петром Порошенко, который прилетел с визитом в Париж, Олланд технично уходит от прямых вопросов журналистов о «Мистралях». Олланд отвечает туманно. Тем более в тумане маячит встреча с Путиным 24 апреля в Ереване.
— В Ереване мы поговорим с Путиным об отношениях наших стран, — сказал Олланд. — Поговорим также про Минские соглашения и про их неукоснительное выполнение. Про «Мистрали» мы поднимем все гипотезы…
…15 мая газета «Коммерсант» сообщила, что Франция официально предложила Москве разорвать контракт и вернуть деньги за корабли с условием их реэкспорта. Но и эту информацию Париж не подтверждал до 5 августа 2015 года, когда Олланд наконец заявил, что «полюбовно» договорился с Путиным о расторжении сделки.
То есть французский президент пытался спасти этот контракт почти полтора года и до последнего — вольно или невольно — поддерживал линию своего советника Шевенмана.
Это знали и в Москве. Иначе трудно объяснить активность «российского пула» во Франции 31 июля, когда Олланд заявил, что примет окончательное решение «в течение нескольких недель». В этот же день с открытым письмом к Олланду обратился вице-президент получающего российскую помощь «Нацфронта» Флориан Филиппо. «Непоставка «Мистралей» — историческая ошибка Олланда, который поддался давлению Вашингтона», — заявил Филиппо. Вашингтон, по его мнению, «при соучастии Франции» «ведет против России холодную войну».
Похожее письмо написала и Надин Морано — приближенная Саркози, в июле сколотившая в Европарламенте группу «За новый диалог с Россией» (осенью эта группа собирается в Крым).
Ну и, конечно, не мог промолчать сопредседатель (совместно с Владимиром Якуниным) организации «Франко-российский диалог» депутат Национального собрания Тьерри Мариани (его вы можете помнить по недавнему визиту в Крым. — Ю.С.).
Кстати, «Мистраль» — ключевое слово, по которому в 2014-2015 гг. можно проверять кремлевских лоббистов во Франции. Если какой-то политик или журналист требует поставки в Россию «Мистралей» и снятия санкций — в то время как Харон под шумок перевозит погибших в Донбассе — значит, это, скорее всего, «наш человек».
Кстати, Надин Морано заявила, что Олланд — чуть ли не главный виновник войны на Украине: «Вместо того чтобы вдохновиться действиями Николя Саркози в ходе грузинского кризиса 2008 года, Франсуа Олланд, поздно встретившись с Владимиром Путиным, позволил обостриться украинскому кризису».
Может быть, если бы не «вдохновляющие действия» Саркози в Грузии, не было бы и войны на Украине?
«Мистраль» — так уж получилось — стал символом сразу двух этих войн.
Юрий Сафронов
Источник: novayagazeta.ru
