Город, который должен быть туристической меккой России, влачит жалкое состояние
О странностях русской жизни, когда город с прекрасной архитектурой и замечательной историей вместо того, чтобы процветать, поражает убогостью и нищетой, написала пронзительный пост в ФБ писатель Катя Пицык:
«Ростов очень грустный. Как Россия из русофобских демотиваторов про тракторы, застрявшие в грязи, и всякие покосившиеся заборы. Визуально там что-то вроде девяностых. Такая эстетика депрессии. Причем, человеческого неблагополучия — нет, напротив — ни бомжей, ни пьяных, ни стаек гопников, от которых хотелось бы перейти на другую сторону улицы, ни шалманов с громкой музыкой, ничего такого. Другая депрессия — тишина, безлюдность, замирание. Брошенные стройки. Пустыри. Недостроенные, как-то глупо оборванные заборы. Кучи мусора. Подтопленные поляны, стоячая цветущая вода. Перекошенные во все стороны деревянные дома. Какое-то совершенно кинематографическое количество каркасов домов горевших. Пепелища. Или просто обрушенные дома черт знает сколько лежащие кучей — гнилые доски вперемешку с тряпками, диванами и железом. Рынок, работающий день в неделю. Запах старых деревянных сараев, кошачьей мочи, плесени. Тишина. Почти всегда — тишина. И голоса играющих детей в этой тишине, как нечто пробивающееся из потустороннего — бах, и в застывшую, как желе, тишину падает с разлета мяч. Бесхозность. Инфернальная, практически. Вызывающая глубочайшую тоску. Такого сорта тоску, которая похожа на похмельный тремор — когда страшно так, как в детстве бывает, когда осознаешь ослепительно ясно, что все умрут. И что вот твои руки, которые ты видишь, которыми держишь что-то, их не будет. Сейчас они есть. А потом — нет.
При этом люди там живут, заслуживающие чего-то совсем другого. Ловят рыбу, коптят. Платки расписывают. Наливки делают, наверное, самые крутые в мире. Храмы своими силами спасают. Толковые таксисты. Участливые аптекари. Два ресторана в таком крошечном городе — высочайшего уровня. В Москве так никогда не поешь. Обслуживание производит впечатление. Никакого ни высокомерия, ни наоборот — никакой имитации подобострастия, никаких обычных для места, кормящегося от туристов, ушлости и наперсточничества, все очень по-дружески, естественно, так вот, как все рестораторы хотели бы как раз, чтоб у них было, когда официант как будто друг — ты пришел в гости, тебя угостят, но можно и поболтать заодно. Ни в одном музее ни одного эпизода хамства или даже просто равнодушия. Да, и место-то само по себе какое — оно просто создано для того, чтоб вырос город-сад. Весь склон, ведущий к озеру, по идее должен быть усыпан яркими домиками с наличниками и петушками. Купола должны сиять. По набережной должны быть пляжи, зонтики, шезлонги, причалы, катамараны, катера, горячая кукуруза, мороженое, открытые кафе с видами. Там на всей протяженности берега из любой точки убийственный вид. Красота — зашкаливает. Все сделано для того, чтобы деньги плодились и размножались. Там мини-отель должен быть на мини-отеле — в три слоя. А почему-то все так, как есть…»
