По состоянию на 25 сентября стоимость тонны подсолнечника в России достигла средневзвешенной отметки в 30,34 тысячи рублей за тонну, а подсолнечного масла — 71 тысячи рублей за тонну, что стало рекордным показателем за последние 4 года. Об этом сообщил «Коммерсантъ», уточнив, что с августа цены на эти товары в общей сложности подросли на 35% и 22% соответственно.
Несколькими днями ранее стало известно, что производители хлебобулочных изделий из ржаной и ржано-пшеничной муки ожидают скорого роста цен на сырье в районе 7%, а российские фермеры уже констатировали рост цен на картофель из-за неурожая на 20% с дальнейшей перспективой их увеличения к началу зимы.
Некоторые аналитики считают, что это явление временное, довольно резонно указывая на то, что, повышения или понижения стоимости тех или иных групп товаров — явления, в общем-то закономерные для рынка продовольствия, который ежегодно примерно с августа и до конца октября начинает колебаться, ища равновесия в свете сбора нового урожая. Полагая, что цены на эту группу товаров достигли своего максимума, они рассчитывают на скорое начало их «отката» к более привычным значениям.
Однако другие знатоки вопроса напрямую связывают происходящее с очередным падением курса рубля, а также негативными прогнозами по урожайности, и склонны ожидать развития повышающей тенденции на рынке продовольствия, подчеркивая, что прочих равных это явление вполне может никак не коррелировать с перспективными итогами текущей уборочной страды.
«СП» попыталась разобраться, кто из них более точен в оценке происходящего, и не является ли ситуация с ценами на подсолнечное масло признаком того, что Россия стоит на пороге очередного разгона цен перед возможным введением повторного карантина.
— Конечно, верить в это очень не хочется, — говорит экс-замминистра сельского хозяйства РФ, доктор экономических наук Леонид Холод. — Но если вдруг случится вторая волна карантина, и степень его жесткости будет аналогична весеннему, с пропусками и так далее, то люди, естественно, побегут в магазины за набором «товаров Судного дня». Он у нас уже хорошо известен по весеннему опыту — гречка, то же подсолнечное масло, туалетная бумага и так далее. В этом случае, естественно, цены пойдут вверх. По той простой причине, что закон о соответствии спроса и предложения никуда не делся, и пиковый спрос неизбежно приведет к пиковой стоимости товаров, так как повышение цен пойдет по всей логистической цепочке.
И, кстати, если вспомнить предыдущий карантин подробнее, то сначала граждане бросились закупать продукты из «набора Судного дня», но потом продажи той же гречки резко пошли вниз. Почему?
Во-первых, потому, что людей ограничили в передвижении, а, во-вторых, потому, что кладовки у всех были уже забиты. Поэтому теперь торговцы с прицелом на возможное повторение ситуации будут думать — ага, сейчас-то я товар продам, а потом денег за него не получу. И таким образом они будут стремиться продать товар, чтобы получить, так сказать, авансом прибыль, которая позволит им как-то пережить ухудшение конъюнктуры.
«СП»: — Понятно, что вы озвучили, пожалуй, самый негативный сценарий возможного развития ситуации. А если его удастся избежать, возможен ли рост цен на продукты питания только лишь из-за колебаний курса рубля?
— Безусловно, курс рубля влияет на стоимость того или иного товара внутри страны. Дело в том, что в условиях открытости и готовности рыночной инфраструктуры и для подсолнечника, и для всех остальных видов продуктов любой торговец, производитель или переработчик смотрит, как говорится, в оба глаза. Одним он оценивает ситуацию на внутреннем рынке, другим — на внешнем, на подсознательном уровне взвешивая доходность реализации продукта и там, и там. С этой точки зрения валютная конъюнктура, безусловно, самым непосредственным образом влияет на повышательные тренды.
Кроме того, на них, так или иначе, оказывает влияние и инфляция издержек. Она есть, никуда от нее не деться — цены на горючее, на минеральные удобрения, на запчасти для техники, на электроэнергию и прочее растут. Товаропроизводители просто не могут взять и зациклить ее только на себя, компенсируя эти издержки только за счет собственных средств. Это, пожалуй, главный мотивирующий фактор для повышения цен на продукцию.
Правда, уточнил эксперт, повышающему тренду противостоит платежеспособный спрос россиян, который пусть понемногу и растет, но особо сильным назвать его все-таки не назовешь. И это, полагает Леонид Холод, все-таки позволяет надеяться, что рост цен на продукты питания будет сильно сдержан — внешний рынок, пояснил он, конечно, есть внешний рынок, но, во-первых, вновь образовавшиеся издержки он вряд ли способен быстро абсорбировать, а, во-вторых, при резком повышении цен объем приобретения товара резко может и снизиться, так что в итоге жадный производитель рискует остаться с нераспроданным товаром.
Но на эту «противоповышающую» силу, как выяснилось, в России находится еще более действенная сила, которая вполне способна вопреки здравому смыслу спровоцировать рост цен на продовольствие без оглядки на отсутствие платежеспособного спроса. И имя ей — дефицит государственного бюджета.
— Покрывать дефицит можно разными способами, — рассказал «СП» доцент кафедры финансовых рынков и финансового инжиниринга РАНХиГС Сергей Хестанов. — Можно, например, тратить активы Фонда национальной безопасности (что, собственно, сейчас делается, но в крайне малых количествах). Можно деньги занимать, однако наши ценные бумаги не покупаются так уж активно, вероятно, из-за угрозы санкций.
С одной стороны, конечно, размер дефицита бюджета такой, что прямо уж страшным его не назовешь. Но, с другой стороны, игнорировать его также не получится — относительно безопасный порог дефицита составляет 3%, а у нас сейчас 5% с перспективой понижения по итогам года только до 4,4%.
И поскольку у нас в доходной части бюджета по-прежнему довольно много поступлений от валютного экспорта, то, думаю, нас сильно выручит ослабление рубля, как это было в 2008 и 2015 годах. Но при этом надо понимать одно — в потребительской корзине россиян примерно треть занимают импортные товары, и даже в таких сугубо российских продуктах, как молоко, доля импортных компонентов достигает 6−12%. Соответственно, как только курс рубля опустится в очередной раз, произойдет разгон потребительской инфляции.
Следуя логике эксперта, если власти страны пойдут по этому пути (а не об этом ли, кстати, свидетельствует тот факт, что рубль по отношению к доллару просел в очередной раз так, что по состоянию на утро 28 сентября впервые с апреля с.г. превысил отметку в 79 рублей), то о низких целевых показаниях инфляции, с которыми, как с писаной торбой, носятся наши монетарные власти на излете года, похоже, можно будет забыть.
Что, собственно, косвенно уже подтвердил «СП» аналитик ГК ФИНАМ Алексей Коренев.
— «Росстатовские» значения инфляции по итогам августа составили 3,6%, — рассказал он, — а по итогам сентября информация будет обнародована в районе 5 октября. Впрочем, стоит сопоставить майские, июньские и августовские данные, как станет очевидным — инфляция растет и к концу года, полагаю, доберется до отметки в 4%, что поставлено нашими монетарными властями в качестве таргета. Но если оставить в покое официальную статистику и обратить внимание на фактически наблюдаемую, или, как ее еще называют, личную, инфляцию, то она у нас примерно в 2−2,5 раза выше, и сейчас находится на уровне 7−8%.
Что это будет значить для людей, чьи реально располагаемые доходы падают шестой год подряд, да так, что в одном только втором квартале 2020 года снизились разом на 8%, объяснять, наверное, излишне.
