В танковом шуме масштабного празднования очередной годовщины окончания войны как-то затерялась другая дата: 7 мая 2000 года Владимир Путин, назначенный Ельциным и утвержденный на безальтернативных выборах, впервые занял кресло президента. Что за это время произошло в самой большой стране мира?
При оценке политика, который продолжительное время возглавляет свою страну, многие интуитивно стараются воспользоваться одним-единственным, зато универсальным, критерием его работы: «Лучше ли россиянам живется при Путине, чем при Ельцине?» Подобный коварный вопрос читатели задают мне часто. «Могут ли они приобрести на зарплату больше, чем 15 лет назад? Лучше ли стало их жилье? Тратят ли они больше на отпуск?»
Однако универсальным критерием успешности общества, если вообще такой существует, является не потребительская корзина, а достигнутый уровень личной свободы, которая в итоге, собственно говоря, и наполняет ту самую потребительскую корзину. Но одним предложением это трудно объяснить. Достаточно сказать, что при Ельцине средний россиянин мог позволить себе больше, чем при Брежневе, а при Брежневе — больше, чем при Сталине, а при Сталине — больше, чем при царе. Северокорейцам сегодня уже не приходится есть кору и подножный корм, сдобренные кетчупом. Однако вряд ли кто-то возьмется заявить, что при внуке Ким Чен Ыне им живется лучше, чем при его деде Ким Ир Сене.
Ошибки и преступления будут повторяться
Вероятно именно для того, чтобы создать благоприятный фон для сравнения, сегодня Путин предлагает сталинское прошлое как некий общественный идеал, подходящий для повторения. Однако ценности и приоритеты, которые разделяет общество, оказали свое влияние на политическую и экономическую систему. Некритическое восприятие советского прошлого следовательно является гарантией того, что ошибки и преступления, которые привели к распаду империи, будут повторяться на новом витке.
И хотя путинская слегка обновленная версия сверхдержавы лишена коммунистической идеологии и немного приправлена элементами рыночной экономики, место «социализма в отдельно взятой стране» заняло строительство «русского мира». У всего, как известно, есть своя цена, и важно понять, как будет выглядеть жизнь такой сверхдержавы, тем более что уже сегодня в экономической политике России можно без труда разглядеть черты советских практик и подходов.
Уже при беглом взгляде в глаза бросается стремительное разрастание государственного сектора. Доля частного предпринимательства в экономике быстро уменьшается, стремясь к нулю. Предприятия либо просто национализированы, либо переходят в руки государственных банков, что в целом одно и то же. Точно так же увеличивается доля нерыночного сегмента в экономике, растет число работников нерыночной сферы. При этом единственный критерий частного предпринимательства — его прибыльность и экономическая эффективность — теряет свою значимость, когда предприятиями управляет государство. В ситуации созданной угрозы «вражеского окружения» на первый план выходит критерий «национальной безопасности».
Сегодня Россия бьет рекорды по числу проектов, обеспечивающих тот или иной аспект «безопасности» (продовольственной, энергетической, финансовой, информационной и так до бесконечности). Партнерские и торговые отношения с иностранцами уже давно нацелены не на увеличение прибыли, а на решение политических задач.
Возвращение советского времени
Другой элемент, заимствованный Путиным из советской системы: приоритетом считается развитие военно-промышленного комплекса. Задачей жизненной важности становится перевооружение армии и флота, что само по себе дело не из дешевых, а в условиях технологического отставания, так сказать, еще и истощающее. Это новая версия старого опробованного лозунга «Пушки вместо масла!»
Советские времена также очень напоминает метод финансирования всего этого военного парада: расходы покрываются исключительно за счет экспорта сырья. В период цикличного снижения цен на энергоносители руководство государства вынуждено регулярно делать неприятный выбор между необходимостью дальше взвинчивать до небес военные расходы и обязанностью выполнять свои социальные обязательства. Снижения военных расходов такой режим позволить себе не может, и точно так же трудно посягать на «гарантированные» социальные блага, поэтому общество облагается «инфляционным налогом», что в бывшем СССР приобретало форму жуткого дефицита.
Вся эта конструкция очень шатка и хрупка. Экономические кризисы случаются все чаще, при этом, однако, не выполняя своей основной позитивной функции — очищения экономики от неэффективных предприятий, не способных конкурировать. В сложное время разросшийся государственный сектор начинает немедленно требовать дополнительных финансовых вливаний, которые можно обеспечить только в ущерб частному предпринимательству и населению. Выживают не сильнейшие, а те, у кого протоптана дорога в министерские кабинеты. Вместо очищения включается механизм негативного отбора. Поэтому даже в периоды благоприятной экономической конъюнктуры ситуация неизбежно развивается к худшему, и каждый новый кризис оставляет после себя все более плачевные последствия. И никакое громыхание танковых гусениц по московской брусчатке по случаю очередного юбилея не заглушит и не отменит этих закономерностей.
Ефим Фиштейн
Источник: inosmi.ru
